– Какие люди! – подалась она назад, откидываясь на спинку стула, и скрестила на груди руки. А ее голос отливал сталью: – Чем обязана?
– Я не могу навестить свою старую любовь? – тем же тоном сказал Ипсиланти.
– Навестил? Свободен.
– Оля, почему так сурово? Нас связывают...
– Нас ничего не связывает, – перебила она и взяла из стола бумаги, давая понять, что страшно занята, а он мешает. – Говори, зачем пришел, только быстро.
– Ммм, – сокрушенно покивал он головой. – Я думал...
– Тогда уходи. А что ты там надумал, меня не колышет.
– Изволь, – беспечно сказал он и бросил папочку с делом Свищевых на стол. – Мне нужны кое-какие разъяснения по этому делу. Ты хорошо его помнишь?
– С ума сошел... – просматривая папку, недовольно проворчала она. – У меня знаешь, сколько подобных дел в год? Конечно, помню этот случай, но смутно.
– Ты работала по двум версиям: самоубийство и смерть от передозировки, так сказать, нечаянная смерть. А версия, что это убийство, тебе не являлась?
– Явился ты, – хищно улыбаясь, произнесла Ольга. – А версия возникает. Оставь свой ироничный тон и приемы ловеласа для наивных дур, иначе я с тобой разговаривать не стану. Теперь о Свищевых. Конечно, вначале возникала версия, что это убийство. Но оснований, чтобы завести уголовное дело, не было.
– Или их было мало, – уточнил он. – Но основания все же были.
– Постой, постой... – насторожилась Ольга. – Ты что, под меня копаешь?
– Чудовищно так плохо думать обо мне, – оскорбился Георг и наконец посерьезнел. – Разве ты не знаешь, что иногда приходится возвращаться к прошлому? Смерть Свищевых год назад повлекла за собой новое преступление, вот я и разбираюсь. И все. Надеялся, что ты объяснишь, почему отмела версию убийства.
– Пожалуйста, я расскажу все, что помню. Двойное самоубийство стояло на первом месте, но друзья Свищевых отмечали, что это была на редкость счастливая пара, у них не было причин уйти из жизни. Теперь убийство. Следов насилия в доме не обнаружено, на телах имелись незначительные кровоподтеки, но они...
– Оль, – перебил он, – а тебя не насторожило, что кровоподтеки у обоих одинакового характера? В челюстной части лица и на предплечьях.
– Не понимаю.
– Например: Свищевых держали за челюсть, то есть им насильно открывали рот, вливали коньяк, впихивали кокаин. Почему ты пропустила этот вопиющий факт?
Ольга явно была озадачена, но нашлась:
– Чтобы убить, должны быть мотивы, а их не было. Незначительные нарушения в бизнесе Свищева мы нашли, но это так, в рабочем порядке, подобные нарушения не преступны, встречаются у всех предпринимателей.
– Все у тебя, Оля, незначительное, – вздохнул он. – Хотя я понимаю, работы у нас невпроворот, а там зацепиться было почти не за что... Я понимаю.
– Ты в чем-то меня подозреваешь?
– Да нет, я не виню тебя. У нас как: улик и мотивов нет, поступает приказ закрыть дело с той формулировкой, которая на поверхности. А у меня сейчас из-за этого дела полный тупик. Жаль. Кстати, а почему в деле нет фотоснимков Свищевых?
– Ты где взял дело? В архиве? Вот у них там и спроси.
Ого! Неприступна и холодна, как сталь. Он пошел к выходу. Взявшись уже за ручку двери, обернулся:
– Оль, а кто настаивал на прекращении дела?
– Не помню, – перебирая что-то в ящике стола, ответила она. – У нас на одного следователя приходится пять начальников, разве запомнишь, что и кто тебе приказывал...
– А ты вспомни всех пятерых, – улыбнулся Ипсиланти. Собственно, ради этого он пришел, а не отчитывать Ольгу.
– Двоих сразу назову. Твой Краснов и прокурор.
– Спасибо, Оля.
Он шел к своему кабинету медленно, перебирая в памяти дни, когда и что говорил Краснов. Глупо подозревать, будто Валера – оборотень. Он вообще ни рыба ни мясо. Хотя, между прочим, человек неплохой, да и друг неплохой. А прокурор? Смешнее не придумаешь. Прокурорское кресло – мечта для смертных, он им рисковать не станет, ну, выпить сильно любит, только это еще не преступление.
Так... скоро Ипсиланти себя подозревать будет... А на самом деле год назад произошла досадная ошибка, и допустил ее Свищев, отказавшись прийти в прокуратуру. Снова Ипсиланти вернулся к предыдущей мысли: такой отказ должен был иметь серьезные основания, ведь Свищев понимал, что его могут убить. И убили. Вместе с женой. А сын все видел. Теперь идет охота на мальчика и Летову. А такой вариант: «фантом» пургу гнал? Нет, отпадает. Зачем ему это? Ипсиланти припомнил вчерашний разговор с тем человеком и снова пришел к выводу: отпадает.
– На фиг ты изуродовала себя? – поправляя прическу перед зеркалом в фойе ресторана, спросила Марьяна. – Парик не идет. У тебя свои волосы классные, мне б такие. Вид, как у шлюхи с нашего Бродвея.
– Я же тебе говорила, мне нельзя показываться в городе, – сказала шепотом Люда, озираясь. – Вдруг здесь будут те, кто хочет меня убить?
– Не помню, чтоб ты мне такое говорила. Ладно, потом расскажешь, мы что-нибудь придумаем. Знаешь, кто такой Клочко? У него охранное агентство, а связей... мрак! Попросим, чтобы его парни охраняли тебя, я уж так и быть пересплю с ним. Он от меня тащится.
– Ой, не надо просить, я тебя умоляю! – разволновалась Люда. – Я обязательно найду ребят...
– Почему не позвонишь им?
– Дар все телефоны забрал, должен был вечером привезти нам новые.
– Ладно, не переживай. Как скажешь, так и будет.
– А ты не боишься после всех своих историй высовывать нос из дома?
– Конечно, боюсь. Но только того, кто замочил Елецкого. Фу, как вспомню, так вздрогну. Схожу в церковь и поставлю свечку за то, что осталась жива. Я эту сволочь до конца дней не забуду. Но что ж мне теперь в четырех стенах всю оставшуюся жизнь сидеть? Один процент из ста, что он встретится мне случайно здесь. Ну, сама посуди, кого мог попросить Радик укокошить меня? Только последнего уголовника. А в этом храме общепита уголовники не кушают. Мы с Фисуном тут тоже редко бывали, дорого. Он у меня жмот был жуткий. Да не переживай, кому надо, тот тебя и через стены разглядит.
– Спасибо, утешила, – нахмурилась Люда.
– Я пошутила, прости. Вот и наш спонсор. А рожа недовольная...
Клочко вырулил из общего зала, приветливо улыбаясь. Подойдя ближе, он не смог скрыть разочарования, когда понял, что Марьяна пришла не одна.
– Познакомься, это моя... сестра, – защебетала Марьяна, обняв Люду за плечи. – Сегодня приехала, буквально перед моим выходом. Я не могла ее оставить одну с моими животными, они ее съедят. Ты не сердишься?
– Нет. – Он поцеловал руку Марьяне, а та подмигнула Людмиле. – И как зовут сестричку?