– Вам надо идти, мистер Беникоф. – Она откинула одеяло и взбила подушки. – Пора ложиться спать, Брайан.
– А это обязательно? Я чувствую себя хорошо.
– Пожалуйста, делай, что тебе говорят. У тебя подскочило давление и пульс.
– Я просто немного разволновался, вот и все.
– В постель! Вы слышали, что я сказала, мистер Беникоф?
– Да, конечно, обязательно. Я поговорю с тобой потом, Брайан, после того как увижусь с доктором Снэрсбрук.
Несмотря на многие месяцы лечения, рана и последствия операции все еще давали себя чувствовать. Брайан заснул почти сразу и проснулся, только услышав какие-то голоса. Он открыл глаза и увидел около своей кровати Бена и доктора Снэрсбрук.
– Немного переволновался, – сказала Эрин. – Но ничего страшного. Бен сказал, что тебе не терпится выбраться на свежий воздух.
– А можно?
– Пока еще нет, слишком серьезная была у тебя операция. Но не исключено, что мы сможем обойтись без этого.
– Как?
– Сейчас Бен объяснит.
– У меня давление подскочило, наверное, не меньше, чем у тебя, – сказал Беникоф. – И я сгоряча просто не подумал. Пока нет никакой нужды тебе самому ехать в свой дом. Я прикажу его еще раз обыскать, но не думаю, чтобы там нашлось что-то новое. Ты сказал, Брайан, что хранил свои резервные файлы в отцовском компьютере?
– Верно.
– Так вот, с тех пор в технике связи произошли огромные изменения, которых ты не помнишь. Прежде всего, все теперь передается в цифровой форме, а вместо медной проволоки везде, кроме разве что самых глухих мест, волоконная оптика. В каждый телефон встроен модем, да и это уже устаревает. Во всех крупных городах есть сети сотовой связи, которые постоянно расширяются. – Он постучал пальцем по телефонной трубке, висевшей у него на поясе. – У меня есть собственный номер. Мне можно звонить, где бы на территории Соединенных Штатов я ни был.
– Через спутник?
– Нет, спутниковая связь слишком медленна для большинства случаев – особенно для видеофона. Сейчас все на волоконной оптике, даже подводные кабели. Дешево и быстро. И каналов хватает – везде доступна полоса частот шириной в восемь тысяч мегагерц, и все каналы двусторонние.
Брайан кивнул:
– Я понял, к чему вы клоните, Бен. Вы хотите сказать, что вряд ли у меня была механическая система резервирования. Она наверняка была электронной. А это значит, что нужен электронный поиск.
– Правильно. Сейчас существует бесчисленное множество электронных почтовых ящиков, баз данных и коммуникационных программ. Ты мог воспользоваться любой из них. Но у нас очень строгие законы о сохранении компьютерной тайны. Даже ФБР приходится обращаться в суд, чтобы получить разрешение на поиск.
– А ЦРУ?
– Могу тебя обрадовать: со своей последней кровавой операцией они хватили через край, и только что принят закон, который запрещает им заниматься грязными делами. Очередная жертва «гласности», как говорят русские, – впрочем, жалеть тут не о чем. Особенно налогоплательщикам: у них, как выяснилось, выкачивали миллиарды на содержание правительственного учреждения, которое не производило на свет ничего, кроме фальсифицированных докладов, устраивало революции в дружественных странах, минировало гавани и при этом походя убивало тысячи людей. Им теперь велено соответствовать точному смыслу своего названия – заниматься разведкой и следить за соблюдением мира, а не затевать новые войны. Теперь, если ты дашь расписку о своем согласии, мы сразу же приступим к поиску.
– Конечно, дам.
Для этого понадобилось не только подписать несколько бумаг, но и произвести многочисленные электронные проверки, телефонные звонки и добиться, чтобы личность Брайана удостоверили целых три разных правительственных учреждения. Отослав все документы заказным факсом, Беникоф зевнул и потянулся.
– Теперь будем ждать, – сказал он.
– Долго?
– Самое большее – час. До появления электронной связи это заняло бы несколько дней, а то и недель.
– Я вижу, многое переменилось за те десять лет, что я… что меня здесь не было, – сказал Брайан. – Когда я смотрю «Новости», кое-что совсем не изменилось, а иногда я даже не понимаю смысла намеков.
Часа не потребовалось – результаты пришли меньше чем через десять минут. Принтер загудел и выбросил несколько листов вечной бумаги. Беникоф протянул их Брайану.
– Оказывается, ты абонент шести разных баз данных.
– Так много?
– Это еще мало. Вот в этой базе данных – научная информация, она обновляется каждый час. Такие базы данных заменили технические библиотеки и работают куда быстрее: для доступа в них нужно обычно меньше секунды. Эта – почтовый ящик, эта достает билеты на все, что угодно, от бейсбольных матчей до самолетов. Думаю, что скорее всего нам нужна одна из этих четырех. Начни с них.
– А что надо делать? Доктор, можно я встану с кровати?
– Лучше бы не надо.
– А в этом нет необходимости, – сказал Беникоф, подходя к терминалу и отключая кабель от клавиатуры. – У него дистанционное управление в инфракрасном диапазоне, так что провода не нужны. А я позвоню, чтобы принесли голокуляры.
Голокуляры привели Брайана в восторг. Это были очень легкие очки с небольшим вздутием на каждой заушине, битком набитым электроникой. Линзы на вид были из простого стекла и плоские, хотя Брайан догадался, что, будь он близорук, можно было бы изготовить стекла нужной кривизны. Когда он включил голокуляры, у него перед глазами появилось изображение компьютерного экрана.
– Хорошо. А что делать дальше?
– Вызови базу данных, назови себя и сообщи свой кодовый номер. А потом гадай.
– Это как?
– Каждый абонент имеет пароль, известный только ему. Попробуй перебрать свои старые пароли, какие вспомнишь. Если это ничего не даст, попытайся придумать новые. Мы сообщили этим компаниям, в чем дело, так что тревожная сигнализация отключена. Обычно после третьей неудачной попытки абонента прерывают, а номер телефона, с которого он пытается проникнуть в базу, сообщают полиции.
– А если и из этого ничего не получится?
– Чтобы насильно проникнуть в базу данных, нужно решение суда. На это уйдет самое меньшее дня два.
Но Брайан обнаружил, что давние привычки не забываются. Три базы из четырех открылись в ответ на его любимые кодовые слова: первую открыл пароль «AN LAR», две других – «LEITHRAS».
– «An Lar» по-ирландски означает «В центр города», так пишут на автобусах. A «leithras» – «туалет», – объяснил он. – Все мальчишки обожают сортирный юмор. Но как открыть последнюю, я не знаю. Может быть, оставим ее на потом и посмотрим, что есть в этих трех? У меня такое чувство, словно ко мне возвращается память. Правда, похоже?