– Не. Не моя, – высунулся из грязной наволочки Федул и с чистым сердцем снова откинулся и захрапел.
– Не его, – подтвердил Саша, перевернулся на другой бок и сонно зачмокал губами.
– Что и требовалось доказать… – развела руками Любочка и, зевая, прогундосила: – Ма, ты нас завтра с Петенькой не буди и, вообще, часиков до двух старайся сильно не шлепать ногами… все ж таки… нам требуется отдых… перед суровым брачным периодом…
Всю ночь Зинаиду мучили кошмары. То катались по небу какие-то кляксы, потом стремительно приближались, сливались и превращались в лицо неизвестной Полины.
– Уберите эту уродину!! – пыталась кричать добровольная сыщица, но из горла вырывался только хрип.
– Ты не бойся, – ласково уговаривала ее Любочка. – Это она только снаружи такая страшила, зато внутри красавица!
– Тогда выверни ее наизнанку!! – снова хрипела Зина. – Не видишь, что ли, я же боюсь!!
– А нечего лезть, куда не просят, – хихикал любимый зять Сашенька и корчил рожи. – Ты все равно ничего не найдешь… не найдешь…
Из-за скачущей физии Александра все время пыталось вылезти еще чье-то лицо, но зять его все время прятал.
– Сейчас как вцеплюсь! – взвизгнула наконец Зинаида и добралась до зятька.
Она долбила его головой о стену, но тот только сильнее хохотал. Голова так грохотала, что Зинаида перестала мучить родственника, но грохот не прекращался.
– Зинаида Ивановна!! Вы там с кем?!! – ворвался в кошмар голос Саши. – Откройте немедленно, а то сейчас двери снесу!
– Нет, Сашка, сегодня же позвоню Насте, чтобы она с тобой разводилась, – заявила теща, отпирая двери. – Это же надо, мне во сне таким чучелом присниться!
Зятек обиженно залупал глазами, а потом растерянно произнес:
– Я понимаю… это я вас вчера спьяну испугал… Вы не переживайте, я не всегда так-то… упиваюсь, бывает и полегче.
– Бедная моя дочь… – начала было Зинаида, но ее нос учуял сказочный аромат горячей яичницы с жареной колбасой. – Это кто там… с колбасой на кухне балуется?
– Это не «кто-то», это я, специально для вас… завтрак, так сказать… Вам в постель? – не знал, чем искупить вчерашнюю вину зять.
– Чего это я в постели со сковородкой делать буду… Сейчас, подойду…
Когда, после водных процедур, Зинаида появилась в пищеблоке, за ее столом тесным кружком сидели все обитатели коммуналки, включая и вновь прибывшего Петеньку. Надо отдать должное Сашиным стараниям – весь стол был заставлен яствами. Тут была и целая супница с пельменями, и тонко нарезанные огурчики, золотилась в масле свежая картошечка, прятала в луке жирные бока селедка, колбаска аккуратными кружочками радовала глаз, а в центре стола туманилась в графине ледяная водка.
– Ого! – захлебнулась от счастья Зинаида. – Чего ж ты, Саня, раньше передо мной так не раскрылся?
– А это не один Саня! – хвастливо заявила Любочка. – Это они вместе с Петенькой!
– А Федул, стало быть, отлынивал?
– Я не отлынивал… Я стихи сочинял, сейчас прочту, – вскочил Федул Арнольдович, отставил ножку, закатил маленькие глазки под лоб и натуженно завыл: – «Пускай сегодня не в моих руках вы нежитесь…»
– Ой! Хи-хи, это он про меня! – воскликнула Любочка. – Петенька, не слушай, видишь, Федул Арнольдович мне в чувствах изъясняется!
Федул вздрогнул, будто от пощечины, очнулся от поэтического экстаза и надменно произнес:
– Вообще-то, стих называется «Баллада о долларах»!
– Нахал! – констатировала Любочка. – Мог бы на прощание и мне посвятить!
– На какое прощание, Любочка? – уставилась на соседку Зинаида.
– Мы с Любовью Андреевной… Мы уезжаем сегодня, – смущенно заговорил Петя, свекольно румянясь. – У меня… дела в деревне… и вообще…
– Ну что за дела у него, а Любк?! – волновалась Степанида Егоровна. Вероятно, ей мечталось, что новый зять теперь каждое утро будет ее будить к такому столу. – Нет, ну скажи ты ему, Любк, чего ему здесь-то не живется?! Ведь вода, газ, все удобства! Чего в глухомань-то переться? А тут, глядишь, скоро и Зиночка себе хахаля какого найдет, к нему съедет, и, пожалте, ее комната освободится! Федула, опять же, может пристроить получится, и снова лишние метры!
Федул с Зинаидой разом поперхнулись, и Сашенька, от души, стал долбасить их по загривкам.
– Да нет же… мне надо… – упрямо мычал Петя. – Меня Никитич просил корову к быку свести, пора ей уже…
– Так он чего, сам-то не управится?
– Нет, ну… неприлично самому-то… принято же, чтобы бык… – растерялся ветеринар.
– А давайте выпьем! – радостно предложила Любочка. – За наше хорошее будущее! Зин! Ты не куксись, я тебе обещаю – с Полины глаз не спущу, весь участок Васильевых на коленках исползаю, а всякие там улики тебе достану! Я думаю, надо еще с Валькой этой, с Сивухой, подружиться. Она мне много чего интересного рассказать сможет. Посидим с ней так, не спеша, глядишь, и вылезет где какое словечко нужное…
Степанида Егоровна елозила на своем стуле и все силилась что-то сказать. Наконец не выдержала:
– С Валькой-то и я могла бы беседу провесть! Я-то помудрее тебя по всем статьям. Може, и выскочит где какое нужное словечко, так ить ты ж его и не заметишь! Нет, Любк, как ты хошь, а надо мне вместе с вами отправляться, тако мое слово.
– Ни-за-что!! – выкрикнула Любочка и стремительно побледнела. – Мама, ты нам здесь нужна… Да и Зинаиде без тебя не справиться… Ну скажи же, Зина!
– Да уж… оставайтесь с нами… пусть молодые устроятся, а там… – попыталась отговорить соседку Зинаида. – Будете приезжать к ним в гости, на деревенское молочко, сметанку. Знаете, как приятно приезжать к деткам в гости?
– Знаю! Ваша Васильева уже съездила… – обиженно буркнула Степанида Егоровна и опрокинула в себя стаканчик сорокоградусной.
Зинаида задумчиво пережевывала колбасу, и мысли в ее голове скакали неприятные.
Ведь надо же, все соседи такие милые, близкие… Вот, к примеру, Федул – уже вторую чашечку пельменей себе накладывает, не голодает, стишки вот придумал… про доллары… Глазки маленькие, добрые, только попроси – ни в чем не сможет отказать, такого в соседях содержать одно удовольствие. Или вот Степанида Егоровна. Хозяйка до мозга костей. Правда, хозяйничать не умеет, не любит, да и хозяйства никакого особенного у нее сроду не водилось, зато как всех к порядку приучила! Прямо домашний генерал, не меньше. Опять же, слова дурного слышать не может – сразу крестится, при ней никто дурных слов и не говорит, разве что сама… Любочка тоже… Нет, Любочка тут ни при чем. Она, пожалуй, самая открытая – увидела мужика и про все расследования забыла. Не могла она подкинуть газету с фотографией, потом сама же на нее и наткнуться. Да еще и обиженно губы дуть. Тогда кто же? Чья это газета? И ведь можно было подумать, что она случайно затесалась, если бы не эта галочка рядом с лицом Раисы. А Раиса и не такая страшная, ей бы прическу современную, костюмчик, макияж, из нее можно было бы такую шоколадку сотворить, только никто не собирался творить… Почему? Неужели Васильеву и правда жена была настолько безразлична? Тогда почему сама Раиса за собой не ухаживала? Ведь, по словам Полины, она жутко ревнивой была. Так была уверена, что никуда от нее супруг не сбежит? Почему? Вот черт, и откуда же взялась газета? Нет, надо сегодня же по душам потолковать со своими соседями. Ведь, в сущности, что Зинаида о них знает? Да ничего! Почему к Федулу никто никогда в гости не приходит? Где отец у Любочки? И писем от родственников никто не получает… Что, так и собрались все в коммуналке сироты, всеми забытые? Тогда ведь можно коллег пригласить… Кстати, а на что они все живут? Ну ладно, Степанида Любочку на свою пенсию кормит, а Федул? М-да, а Федула кормит Зинаида. Если припомнить, так ведь он перестал ходить на службу сразу, как Зинаиде поступил заказ, а вместе с ним и деньги… Нет, с Федулом надо поговорить строго, а между делом намекнуть, что всю дальнейшую жизнь Зинаида не намерена тащить его на своей многострадальной шее. Она поговорит, но только вечером, а сейчас нечего рассиживаться, надо искать Плюха. Только, опять же, как его найдешь? Зина хотела обзвонить все больницы, а теперь из дома и не позвонишь… Черт, до чего же много неудобств, когда вместе с тобой проживает убийца, которого ты ищешь!