— Но вообще иногда что-то говорил?
— Естественно. Ведь наше с Харви будущее зависело от того, насколько он будет преуспевать.
— А как получилось, что он не служил в армии?
— Его освободили от призыва в армию по причине какого-то небольшого отклонения в физическом отношении. Но я так поняла, что его всегда могут заставить повторно пройти медицинское освидетельствование.
— Скажите, а когда же вы планировали пожениться?
— А вам не кажется, что вы задаете слишком много вопросов?
Грэмпс искоса взглянул на нее и неопределенно хмыкнул.
— Вы никогда не пробовали, так, разнообразия ради, не совать свой нос в чужие дела? Для вас это может стать большой переменой в жизни.
— Хорошо, я попробую, — буркнул Грэмпс и, направившись к заваленному журналами столу, начал копаться в них, что-то неразборчиво бормоча себе под нос.
Наконец, выбрав себе из этой кипы один из толстых еженедельников, он вернулся на свое место и рявкнул:
Черт знает что, а не офис окружного прокурора! Нет ни одного детективного журнала!
Ева Реймонд продолжала пребывать в молчании, и Грэмпс принялся читать.
Через несколько минут Ева не выдержала.
— А что вы узнали о Карпере? — коротко спросила она.
— Ничего о нем не знаю, — также коротко ответил Грэмпс.
— Но ведь вам знакомо его имя.
— Да.
— А как вы его узнали? Вам сказал окружной прокурор?
Единственным ответом на это было неопределенное ворчание, которое можно было понимать как угодно. Он продолжал внимательно разглядывать еженедельник.
Мистер Дюриэа говорил вам что-нибудь о Джордже Карпере, — продолжала настойчиво допытываться она.
— Глядите-ка, а мне показалось, что вы не хотите со мной разговаривать?
— Ну-у, мне просто хотелось бы, чтобы вы ответили на мой вопрос.
— Почему?
— Потому что… Потому что это много значит для меня.
— Ну да, конечно! То, что я говорил до сих пор, не производило на вас ни малейшего впечатления, — раздраженно сказал Грэмпс. — Но стоило мне только заикнуться о Карпере, как вы сразу разволновались. В чем же дело?
Она вздернула плечи с независимым видом:
— Ничего подобного!
Бросив быстрый взгляд на дверь кабинета окружного прокурора, она раскрыла сумочку, вытащила оттуда пудреницу и принялась приводить в порядок лицо.
Небрежным тоном Грэмпс заметил:
— А пудреница-то у вас, похоже, совсем новенькая. Так же небрежно она заметила:
— Дешевка. Я сегодня нашла ее в универмаге.
— Как жаль, что та, ваша прежняя пудреница, разбилась, — задумчиво сказал Грэмпс.
Она взглянула на него в упор поверх пудреницы, и глаза ее, казалось, наполнились холодной ненавистью.
— По-моему, вы хотите найти какое-то применение инициалам, выгравированным на той, другой пудренице, которая сейчас в полиции. Так вот, это ложь!
— Что именно? — поинтересовался Грэмпс.
— То, в чем вы собираетесь меня обвинить.
— Вы считаете, что я…
Неожиданно открылась дверь кабинета окружного прокурора. Дюриэа вывел в приемную Харви Стэнвуда.
— Спасибо, мистер Стэнвуд. Я…
Невозможно было ошибиться в выражении лица Стэнвуда, когда он увидел сидевшую на стуле в приемной Еву Реймонд. Он был изумлен.
— Эй, Ева, привет! Ты сюда за мной приехала? Дюриэа предупредительно ответил:
— Я должен задать мисс Реймонд несколько вполне обычных вопросов.
— Вот это да! — воскликнул Стэнвуд. — А я и не знал, что ты здесь. Я… послушай, Ева, я посижу, пожалуй, с тобой в кабинете, пока тебе задают вопросы, а потом мы вместе вернемся в Лос-Анджелес.
— Я бы предпочел, чтобы вы подождали здесь, — вежливо сказал Дюриэа, но по его тону чувствовалось, что вопрос этот не подлежит обсуждению.
Стэнвуд вздрогнул, попытался что-то возразить, но потом решил, что делать этого не стоит. Его взгляд скользнул по Грэмпсу, не задерживаясь на нем, но затем снова остановился на нем с тем удивленным выражением, с которым обычно люди задают себе вопрос: “А где же я мог его видеть?”
— Добрый вечер, — дружелюбно сказал Грэмпс.
— Заходите в кабинет, мисс Реймонд! — пригласил ее Дюриэа.
— А нельзя ли Харви… — начала Ева, но Дюриэа взял ее за локоть и ввел в кабинет, дверь захлопнулась за ними, лишая возможности дослушать конец фразы.
Стэнвуд подошел к столику, на котором лежали журналы, сделал вид, что он перебирает их, но краем глаза продолжал наблюдать за Грэмпсом Виггинсом, пытаясь вспомнить, где он его видел.
Грэмпс решил помочь ему.
— Мы где-то с вами раньше встречались, — начал он, — причем недавно. Только не могу вспомнить, где это было.
У Харви Стэнвуда вырвался нервный смешок.
— Я как раз сейчас об этом и думал, — признался он. Грэмпс встал и протянул ему руку.
— Моя фамилия Виггинс, — сказал он приветливо.
— А я Харви Стэнвуд.
Они обменялись рукопожатиями.
— Здесь такая куча журналов, — хмыкнул Грэмпс. — И как назло ни в одном нет детектива.
— А я искал какой-нибудь финансовый журнал или вообще какое-то серьезное чтиво, — объяснил Стэнвуд. — Но здесь только какие-то бульварные журналы.
— Это точно. Сам-то я люблю детективы и спортивные газеты, посвященные скачкам.
— Ох уж эти скачки, — засмеялся Стэнвуд.
— Нет, это не по моей части. Я… — Внезапно он осекся, и в глазах его появилось изумление.
— Похоже, что вы меня наконец-то узнали, — спросил Грэмпс.
— А вы не были сегодня утром в Лос-Анджелесе?
— Был.
— По-моему, это вас я видел сегодня в баре на Гранд-авеню, вы еще читали в спортивной газете статью о скачках и делали какие-то пометки.
— Точно, это был я! — воскликнул Грэмпс. — Попали в самую точку. Вы сидели за соседним столиком сбоку от меня. Теперь я вспомнил и вас, и вашего приятеля, с которым Вы сидели за столиком.
Харви Стэнвуд внезапно утратил интерес к журналам.
— С Джорджем, — пробормотал он. — Вот черт, а я забыл об этом рассказать прокурору.
— Да? — вопросительно произнес Грэмпс.
— Конечно, конечно, — забормотал Стэнвуд. — Я был… я, собственно говоря…