Пел и свистал под сенью ветвей дубовых,
Могилу ей рыл, весело напевая
Старую песню…
Быть может, напеть вам ее?»
Пауза.
Все мы радостно рукоплещем –
(Ну, может, не все…
Похоже, моя невеста –
Черные волосы, щеки, подобные розам,
Губы кровавы –
Кажется, недовольна.)
Блондинка – а кто она, кстати?
Попросту, думаю, гостья? –
Поет:
«И вышел лис в полнолунную ночь,
И лунного света просить был не прочь –
На многие мили, в светлую ночь,
На мили лисьей дороги,
Пока он дойдет,
Пока добредет,
Пока доползет до берлоги!
На мили в ночь до лисьей берлоги!»
Голос ее был чист и хорош, –
Но голос невесты моей
Много прекрасней.
А после могилу выкопал он –
Она невелика,
И девица была невеличкой
(Даже тяжелая, много больше не стала) –
И обошел вокруг дуба,
И все повторял
(Она все слышала): «Здравствуй,
Моя птичка.
Здравствуй, моя любовь. Не опасны ль тебе
Лунные ночи, мать моего дитяти?
Здравствуй – приди же теперь в мои объятья!»
И он одною рукой обнимал мрак ночи,
В другой же сжимал свой нож –
Короткий и острый,
И все пронзал и пронзал им
Полночный воздух…
Она дрожала вверху,
На ветвях дубовых.
Боялась дышать.
И все же – тряслись ветки.
Взглянул он наверх – и сказал:
«Проклятые совы!»
И снова
«На дереве – кошка?
Эй, кис-кис-кис…»
Она молчала. Вжималась в ветки
И сучья,
В листья… И наконец, уже на заре,
Ушел убийца – унес с собою мотыгу, простыню, острый нож…
Ушел, проклиная
Злую судьбу и удачу своей жертвы.
Нашли ее на рассвете.
Плясала по полю –
Безумная, с листьями дуба,
Вплетенными в косы.
Пела она:
«Треснула ветка в лисьем бору.
Я увидала лисью нору!
Клялся любить на множество лет –
Видела я лисий стилет!»
Говорят старики –
У рожденного ею младенца
Лисья когтистая лапа
Вместо руки была, со страху, – шептали в деревне все повитухи.
Не зря же сбежал студент!»
Блондинка садится.
Комната рукоплещет.
Улыбка ее – струится, как тонкая змейка.
Уже исчезла – а в серых глазах
Еще длится.
Смотрит.
Похоже,
Ей это все забавно.
Я начинаю:
«В японских, в китайских легендах
Лисы являют людям прекрасных женщин,
Золота горы, удачу,
Милость богов –
Но выдают их хвосты…»
Но отец невесты
Меня прерывает –
«А, кстати сказать, моя радость,
Ты тоже хотела поведать
Одну легенду?»
Моя невеста краснеет.
Какие розы
Сравнятся с ее щеками!
Она кивает и шепчет:
«Легенду, папа?
Да это всего лишь сон!»
Голос ее тих и нежен, –
Мы замолкаем.
И в тишине раздаются ночные звуки –
Ухают совы.
Но – верная поговорка –
«Живущий близ леса уханья сов не боится».
Невеста глядит на меня…
«Вас видела я во сне,
Мой господин, –
Верхом вы ко мне примчались,
Звали меня в ночи:
«Выходи ко мне,
Прекрасная, стоит ступить по Белой дороге – и чудеса, чудеса я тебе открою!»
А я спросила – как мне найти ваш дом –
По белой как мел дороге?
По темной и длинной?
Вокруг деревья – и даже под ярким солнцем
Свет в листьях – зеленый и желтый,
Приходит закат –
Все алое с синим,
А ночью – черно до боли,
Ведь лунного света нет
На Белой дороге…
Сказали вы, мистер Лис, –
Как любопытно…
А сны – только ложь, предательство да обманы,
Что перережете горло свинке поросьей
И понесете ее по свежему следу
Черного жеребца, – а потом улыбнулись.
Алые губы
Раздвинула ваша улыбка,
Ваши глаза-изумруды она озарила,
Эти глаза покоряют девичью душу,
А лисьи зубы
Съедают сердце девичье…»
«Боже спаси», – говорю.
На меня все смотрят –
Не на нее, хотя она говорила.
Эти глаза – проклятье, эти глаза!
«И, в этом сне, почему-то
Мне захотелось
Прийти в ваш дом – такой богатый и пышный…
Ведь вы просили – просили меня часто!
Увидеть покои, бассейны и анфилады,
И статуи, что из Греции привезли вы,
Аллеи меж тополей и гроты,
Беседки и клумбы…
И – это всего лишь сон! –
Не подумала я
С собой привести доверенную служанку –
Суровую, умудренную возрастом
Старую деву.
Она бы, мой мистер Лис,
Не взглянула на дом ваш,
На белую вашу кожу
И на глаза-изумруды,
Ее, мистер Лис, вы б точно не покорили!
И ехала я верхом по Белой дороге –
На Бетси, моей кобыле.
Тропинка из свежей крови
Вела меня. Зелены были кроны деревьев.
Милю за милей – вперед!
Наконец тропинка –
Через поля, прогалины, через насыпь –
(Острое зренье надо,
Чтоб капли крови увидеть,
Здесь капля, там капля –
Не много в свинье крови)
Закончилась.
Спрыгнула я с кобылы –
Прямо у дома.
А дом-то каков!
Прекрасный вид, не иначе!
Окна, колонны и белый сияющий камень!
В парке – у самого дома –
Помню скульптуру:
Спартанский мальчик.
В хитоне укрыт лисенок.
Острые зубки впиваются в юную плоть, рвут, раздирают, но мальчик стоит безмолвно.
Да что б он сказал, несчастный холодный мрамор?