Глаза ее заволокло слезами. Дрожа от горя, она прижалась подбородком к боку Нежнолапки.
Зашуршали папоротники, и в палатку вошел Пышноус.
Подняв голову, Синегривка посмотрела на ученика целителя и глухо произнесла:
— Она умерла.
— Сейчас она уже в Звездном племени, ни прошептал Пышноус и, словно угадав мысли Синегривки, на миг прижался подбородком к ее голове. — Лунница позаботится о ней.
Синегривка болезненно сморщилась.
— Но Нежнолапка так и не стала воительницей, — прошептала она. — Ей разрешат вступить в Звездное племя?
— Конечно, уверенно ответил ученик целителя. — Она родилась в племени и умерла в нем. Звездное племя с любовью примет ее на небесах.
«Но мы больше никогда не будем охотиться вместе…»
— Подожди снаружи, пожалуйста, — мягко подтолкнул ее к выходу Пышноус.
Синегривка молча вышла из папоротников. Глаза ее соплеменников сверкали в полумраке поляны.
Алосветик подняла голову и глухо спросила:
— Она умерла?
Синегривка кивнула. Розолапка, сидевшая рядом с матерью, еще крепче прижалась к ее боку.
Остролап подбежал к ним и хрипло спросил:
— Можно мне увидеть ее?
Алосветик ласково погладила его кончиком хвоста.
— Конечно, малыш. Пожелай своей сестре легкого пути в небесные угодья наших предков.
Когда Остролап скрылся в палатке, Розолапка посмотрела на мать и еле слышно спросила:
— Ты была с ней, когда…
— Я уснула, — срывающимся от муки голосом ответила Алосветик. — Потом проснулась и почувствовала… От нее пахло… — она замолчала, подыскивая нужное слово. — …по-другому.
Синегривка поняла. Она помнила запах материнского тела — запах смерти, который не могли заглушить ни розмарин, ни лаванда.
Тоненький писк донесся из детской. Синегривка посмотрела сквозь толпу в ту сторону, откуда доносились звуки, и увидела маленького полосатого котенка, сидевшего на краю поляны.
Солнцесвет подошел к малышу.
— Привет, маленький воин! Тебя зовут Когтишка?
Котенок смело посмотрел на глашатая, а потом обвел глазами толпу котов.
— А что случилось? — спросил он.
— Нежнолапка умерла, — мрачно ответил Солнцесвет.
Когтишка вопросительно склонил набок голову.
— Она была воительница?
— Когтишка! — закричала Ветреница, выбегая из детской. — Что это ты здесь делаешь?
— Хотел узнать, почему все проснулись, — ответил малыш.
Ветреница ласково лизнула его в макушку.
— Я с самого начала знала, что ты у нас очень любознательный котенок, — промурлыкала она и посмотрела на глашатая. — Он был самым слабеньким в помете, а теперь стал самым сильным!
— Я никогда не был самым слабым, — возмутился Когтишка, широко раскрывая розовый ротик.
— Конечно, малыш, — закивала Ветреница. Она схватила брыкающегося котенка за шкирку и понесла обратно в детскую.
Из папоротников вылез Гусохвост.
— Что тут случилось?
Алосветик сердито посмотрела на него и процедила:
— Нежнолапка умерла.
— Ну что, — вздохнул Гусохвост. — Когда кота призывает к себе Звездное племя, даже лучший целитель бессилен.
— Гусохвост прав, — сказал Пышноус, выходя из палатки оруженосцев. — Мы сделали все, что могли.
— Какое счастье, что у нас есть ты, Пышноус, — громко сказала Рябинка, с вызовом отворачиваясь от Гусохвоста. — Мы все знаем, что ты всегда делаешь все, что в твоих силах.
Синегривка заметила, что никто из котов не заговаривает со стариком, словно его вообще нет на поляне.
Холодок пробежал по спине Синегривки, когда она поняла, что случилось. Грозовое племя утратило веру в старого целителя. Теперь она вспомнила, что когда Кривуля занозила лапу, то сразу же побежала искать Пышноуса. С ним, и только с ним Ветреница каждый день советовалась о здоровье Пестролапой и ее котят.
Синегривка посмотрела на Гусохвоста. Казалось, он даже не заметил едкого замечания Рябинки и продолжал задумчиво смотреть куда-то вдаль. Что же теперь будет? Если племя больше не доверяет своему целителю, то, может быть, она совершает глупую ошибку, продолжая втайне верить в свое пророчество?
Рябинка теснее прижалась к боку Алосветик.
— Я помогу тебе приготовить Нежнолапку к церемонии прощания, — прошептала она.
— Да-да, — кивнула Алосветик, опуская глаза. — Я схожу за розмарином.
Синегривка отвернулась. Она не могла снова пройти через этот кошмар, не могла смотреть, как еще одну кошку будут готовить к путешествию в Звездное племя. Вдруг она почувствовала, как Солнцесвет потерся щекой о ее плечо.
— Идем со мной, — сказал глашатай. — Я собираю рассветный патруль. — Повернув голову, он кивнул Львинолапу. — Ты можешь пойти с нами.
Розолапка поспешно выбежала вперед.
— А мне можно?
— Конечно, — кивнул Солнцесвет и ласково погладил ее хвостом по боку. — Пятнистый? — окликнул глашатай наставника Розолапки. — Позови Ветреницу, пусть тоже идет с нами.
Еле волоча лапы, Синегривка направилась к выходу следом за глашатаем и остальными патрульными. Все-таки в глубине души она была рада возможности выйти из охваченного скорбью лагеря.
Когда коты добрались до вершины холма и устремились в лес, Солнцесвет поравнялся с Синегривкой и сказал:
— Мне очень грустно, что Нежнолапка умерла. Но племя должно пережить эту утрату и жить дальше. Мы должны, как всегда, охранять границы и пополнять кучу с добычей.
Синегривке стало так тяжело, словно она наглоталась камней. Но Солнцесвет был прав. Как бы там ни было, она должна защищать свое племя. Другие коты тоже страдают, но все равно исполняют свой долг.
Патрульные медленно брели через лес. Ветреница ни на шаг не отходила от Розолапки. Говорить никому не хотелось, поэтому до Нагретых Камней они дошли в полном молчании.
Солнце поднялось над горизонтом, разлив бледный утренний свет над ветвями деревьев. Запели птицы, и вскоре весь лес зазвенел от их трелей. Синегривке хотелось, чтобы они замолчали, но она понимала, что это глупо.
«Разве птицы знают о смерти Нежнолапки? У них своя жизнь, свои радости и горести. Они ни в чем не виноваты».
— Стойте! — внезапно прошипел Солнцесвет, замирая с поднятой передней лапой.
Он втянул ноздрями воздух, и шерсть встала дыбом на его спине.
— Речное племя!
Синегривка обвела глазами деревья на краю леса и увидела Нагретые Камни, розовеющие в лучах утреннего солнца. Теперь и она почувствовала, что запах Речных котов, переносившийся через границу, сегодня был намного сильнее, чем обычно.