— Ути-пути! Какой у нас тут зверюка жирный!

— Кондрат Миронович, Арсений вычислил человека, который убивал медиумов.

— Кто же это? — простодушно спросил Сачков.

— Некий Траскевич, — ответил Кудесников. — Психолог. Настоящий. Я сам: был у него на консультации. Его задержали в гостинице «Дубовая роща», в номере Ксении Лужиной, которую он пырнул ножом в живот. Правда, на ней была специальная кольчужка, и два наших сотрудника дежурили в шкафу. Но тем не менее. Он арестован и сейчас сидит в том же номере. Сотрудники ждут наших распоряжений.

— Так в кутузку его! — повелел Сачков.

— Ну, нет, — заартачился Кудесников. — Я — герой праздника и хочу узнать причину. Мне перед клиенткой отчитываться. Я ей такой счет выставлю, что она наверняка захочет знать все подробности.

Лебедев начат отдавать распоряжения по поводу машины, а Кудесников подошел к Марьяне, глаза которой подозрительно блестели, похлопал ее по плечу и поздоровался с графом Уэйстлейком.

— Ты меня спас, — шепнул он.

— Это ты меня спас! — горячо возразил Арчибальд. — Такая Мариана, что у меня началось — как это? — отделение слизи.

— Слюнки потекли, — поправил Кудесников.

— Иес, слюнки! Я решил брать ее женой. Я влюбился, как взглянул. Я тоже ей понравился.

— Еще бы, — пробормотал Арсений. — Как может не понравиться человек с таким титулом, с таким состоянием и с таким лицом! Кстати, почему ты до сих пор не женат?

— У меня был слишком много жён. Я делать перерыв, — простодушно объяснил Арчи.

— Вы вернетесь? — спросила Марьяна. Язык у нее заплетался. Кудесников подумал, что от счастья. Про водку он ничего не знал.

— Конечно. Вот только переоденусь.

— Дело в том, что еще будут фейерверк и танцы.

— Снова танцы, — буркнул Арсений, с неудовольствием чувствуя, что к нему в организм попал вирус ревности и уже покусывает его изнутри. — Впрочем, я не против. Оставьте для меня вальс.

* * *

Траскевич сидел на стуле в номере Ксении Лужиной в наручниках. У него был вид невинно осуждённого — спина выпрямлена, подбородок гордо поднят.

— Салют! — сказал Кудесников, входя и останавливаясь перед ним. — Что го, не получилось? Обломчик, да?

— А, это ты, — пробормотал Траскевич. Голос у него был равнодушный, однако глаза следили за Арсением с напряженным вниманием. — Я думал, что провел тебя.

— Я так и понял.

Они помолчали. Лебедев и Сачков стояли вдоль стены, как зрители, которым не хватило сидячих мест на спектакле.

— Ну, не хочешь высказаться? — спросил наконец Арсений.

— Сначала ты.

— Что ты хочешь знать?

Траскевич завел глаза, словно раздумывая. Стала заметно, что у него дрожит подбородок. «Значит, не полный псих», — подумал Арсений.

— Как ты догадался, конечно. Вот что я хочу знать.

— Помнишь, ты приехал в Аркадьев якобы вслед за мной? На стоянке я сунулся в твою машину и заметил, что у тебя полный бак бензина, значит, заправлялся ты на въезде в город.

— Ну и что?

— У меня там знакомый парень работает, я его попросил записывать прибытие всех машин с московскими номерами. Так, на всякий случай. Почти все заезжают на заправку после дальней дороги, сечешь. Так вот — ты приехал раньше меня. Значит, выскочил сразу, как только я от тебя вышел. И гнал как сумасшедший.

— Но это только твои домыслы!

— Поэтому пришлось добыть доказательства. Я дал тебе понять, что сегодня, когда весь местный бомонд ринется на бал, гостиница опустеет, и ты сможешь беспрепятственно разделаться с Ксенией. Кстати, что ты сделал с мальчиками?

— Плеснул им по очереди в лицо какой-то дрянью, — подсказал один из милиционеров. — До сих пор непонятно, что с ними будет.

— Хорош… — пробормотал Кудесников. — Помнишь, ты мчался сюда как сумасшедший? Тебе нужно было срочно разделаться с Людмилой Пановой. Зачем?

— Они со Сливкой вместе ко мне обращались. Хотели избавиться от своего дара. Только я не знал, что они еще и этой Лужиной дали мои координаты. Я от них лишь ее фамилию слышал. Я испугался, конечно. Раз она обо мне знает… Оба давали мне слово молчать, я был спокоен. И вдруг — какой-то свидетель, который знает мою фамилию, знает, что я приезжал в город, встречался и с одним, и с другим. Стоит только возникнуть на горизонте следствию, считай, что с тебя живого не слезут. Пока до Ксении не добрались следователи, ее нужно было устранить.

— Так ты с Ксенией, выходит, лично не встречался. Она не приходила к тебе в консультацию? И ты не влюбился в нее с первого взгляда?

— Никогда. И в душ в бассейне при гостинице я тоже не ходил. Я все наврал. Когда я сегодня ка нее выскочил на стоянке с криками, она точно ничего не поняла.

— Выходит, я явился к тебе в консультацию, а ты ничего подобного не ожидал? И был в шоке?

— Я не знал, что делать, — кивнул Траскевич. — Меня вычислили, представляешь? Меня связали с Аркадьевом, хотя я этого как чумы боялся. Ты заметил моё смятение, его нужно было как-то объяснить.

Кудесников принялся прохаживаться по комнате.

— Но ты ведь психолог и сразу понял, что на влюблённость можно списать любые странности поведения.

— Именно. Признайся, что поверил, будто я влюблен?

— Тогда — да. Но когда ты припёрся в Аркадьев, сразу разуверился. Истинно влюбленный прямиком: ломанулся бы к девице, не думая ни о каких амбалах.

— А может, я трусоват?

— Влюблённые не бывают трусами.

— А может, я не сильно влюблен?

— Тогда бы не полетел на выручку.

— Ишь ты!

— Давайте уже посадим его в обезьянник! — предложил Кондрат Миронович. — А потом разберёмся, кто кого любил, кто кого убил. Там танцы начинаются.

— Молчи, Кондрат, — сказал Лебедев. — У меня сестра в трауре. Племянника моего тоже он порешил. Хочу узнать, зачем.

— Следствие разберется, — упрямствовал Сачков.

— Да мы сейчас сами в два счета разберёмся, — откликнулся Арсений. — Значит, ты, Александр Андреевич, избавлялся от медиумов. Чем же они тебе навредили?

Траскевич пожал плечами и равнодушно ответил:

— Вызывая духов, от них потом нельзя избавиться. Увлекаясь автоматическим письмом, всякими внушениями духов, можно потерять власть над собой и стать рабом дьявола.

— Так вот оно что! Ты у нас, оказывается, борец с тёмными силами! — протянул Арсений. — Вопросов больше нет.