А вот Карлос и Егоза, напротив, начали привыкать к спутнику, голос которого стал для них таким же естественным фоном, как шум деревьев. К тому же ученый бывал в Фихтере, что делало его источником нужной информации.
– Я всякий раз, когда здесь оказываюсь, хочу пересчитать людей, но все время что-то мешает. То дела какие-то, то голова болит… И люди тоже мешают: ходят повсюду, смешиваются, сразу и не поймешь, посчитал его уже или нет… Да и город, конечно, велик, пока все улицы обойдешь…
– Размер не имеет значения, – рассудительно произнесла Шахмана. – Люди в Фихтере живут такие же, как везде.
– Тоже докты, – поддакнул Ураган.
– Только живут они иначе, – немедленно влез с уточнениями Акакий. – Не так, как в Гридвальде.
– Это понятно.
– А раз иначе живут, получается, иначе думают, – развил мысль ученый. – А раз иначе думают, получается, они другие, не такие, как гридийцы.
– Как это – другие?
– Обмануть могут, – объяснил Бенефит. – Это в городах сплошь и рядом.
– Все обманывают.
– Порядки у них свои, а за чужаками городские очень внимательно следят. Если чего нарушил – тут же стражников зовут. Городские чужаков не любят.
– Почему?
– Они никого не любят, – охотно поведал ученый. – Я так думаю, потому что живут тесно. В большом городе как? Дома рядышком стоят, впритык, улочки узкие, как тропинки через шиповник, идешь по ним и обязательно с кем-нибудь столкнешься. Вот городские людей и не любят: надоели они им.
– Прям как адорнийцы, – хмыкнул Карлос.
– В Фихтере их полно.
– Разве адорнийцы живут в городах? – удивилась Егоза.
– В городах, в лесах – какая разница? – пожал плечами юноша. – Они людей не любят.
– Адорнийцы тоже люди, – буркнул Генрих. – Они доктов не любят.
– Да какие адорнийцы люди? – презрительно скривилась Шахмана.
– А кто? – живо поинтересовался Акакий.
– Маги.
– Магами адорнийцы после Катаклизма стали, под воздействием прайма. Прайм у них отовсюду сочился: в воде был, в пище, вот и пропитались. А раньше мы от адорнийцев даже названием не отличались. Да и жили в одной Империи.
– В Доктской?
– Нет, в другой, в старой.
Карлос читал книги о прежнем, существовавшем еще до Катаклизма, государстве, знал о нем, но мешать ученому не стал, промолчал, слушая его разговор с Героями со внезапно появившимся интересом.
– Зачем они тогда воевать с нами полезли? – удивилась Шахмана.
– Вообще-то это мы к ним полезли – за праймом. Прайма у нас мало было, а у адорнийцев – много, вот мы и пошли войной.
– Я адорнийцам не доверяю, – перебил ученого Генрих. – А теперь, получается, и городским тоже, раз они такие же уроды.
Акакий вздохнул, но, к удивлению спутников, промолчал. Передернул плечами и обратил взор к Фихтеру.
К единственному во всей империи вольному городу.
Располагался Фихтер очень удобно: в этом месте широченная Ильва слегка сужалась, а посреди потока возвышался каменистый остров Ильвес, существенно упрощая строителям задачу возведения моста. Собственно, когда-то еще при старой империи на месте города стоял небольшой поселок, название которого стерлось из памяти, и главной его достопримечательностью как раз и был мост через Ильву. Не самый большой мост, не самый оживленный – в те времена недостатка в переправах не было, – зато крепкий, выстроенный весьма и весьма надежно.
Но по-настоящему качество моста Ильвеса люди оценили много позже.
Во время Катаклизма Ильва разбушевалась грандиозным наводнением, которое полностью разрушило все, что было воздвигнуто на ее берегах. Мосты, дома, порты – от них не осталось даже следа. Частично канули на дно, частично, превращенные в груду мусора, были унесены в океан, и только мост Ильвеса устоял. Не полностью, конечно, но устоял. Потеряв абсолютно все пролеты, он умудрился сохранить мощные каменные опоры, и вернувшиеся к Ильве люди положили на них деревянные переходы. Мост Ильвеса возродился и надолго стал единственной пуповиной, связывающей бывшие провинции империи. А вокруг него поднялся новый поселок.
Первоначально поселение населяли стражники – и докты, и адорнийцы зорко следили за тем, чтобы чужаки не пересекали границу, но постепенно, по мере того как пережившие Катаклизм люди возвращались к нормальной жизни, к стражникам стали присоединяться купцы. На юг везли простейшую бытовую утварь, которую чванливые адорнийцы делать не любили, веревки, мед, меха и металлы. В обмен из Адорнии шли цветастые ткани, самоцветы, несложные магические артефакты и прайм. Торговля шла ни шатко ни валко – власти едва появившихся государств не доверяли друг другу, а во время Войны за Туманную Рощу мост и вовсе был сожжен, однако разросшийся к тому времени Фихтер уже обрел славу крупного центра, и хитроумный Фридрих Кобрин решил поддержать купцов. Сразу после победы лорд Кобрин убедил Ферраута предоставить Фихтеру статус вольного города, доказав, что честная торговля, исправно приносящая казне крупный доход, гораздо лучше контрабандных сделок, которые обязательно расцветут при наглухо закрытых границах. Император, к большому удивлению придворных, согласился, и Фихтер расцвел.
Воодушевленные купцы за четыре месяца отстроили сожженный мост – теперь из камня – и превратили остров Ильвес в крупнейшую под луной ярмарочную площадь. При этом на левом берегу селились докты, и выстроенные здесь дома до боли напомнили Карлосу любимый Гридвальд. Каменные стены, черепичные крыши, ратуша, крепостные стены – с холма открывался превосходный вид на доктскую часть вольного города, а хорошая погода превращала открывавшийся вид в подробную картину, на которой была четко вырисована каждая деталь. Правый, адорнийский берег, едва виднелся, Карлос приметил лишь странные крыши высоких, словно парящих над землей башен и пообещал себе обязательно прогуляться через Ильву и поглазеть на странные постройки южан.
– Ночевать-то в городе будем? – с улыбкой поинтересовался Ураган, и юноша понял, что пора возвращаться к делам.
– Акакий!
– К вашим услугам, лорд Карлос.
– Я видел в твоей бричке мешок с чем-то мягким.
– Вы на нем спали, лорд Карлос, – услужливо напомнил ученый.
– Не важно. Что в нем?
– Одежда всякая.
– Я так и думал. – Юноша потер подбородок.
– Одежда? – удивилась Егоза. – Зачем ученому мешок одежды?
– Бричка у меня вместительная, лошадка крепкая, много чего можно увезти, – рассудительно объяснил Бенефит. – А одежда приличная, завсегда пригодиться может. Вот, допустим, не захочет человек у меня патент приобресть на устройство хитроумное, так я к нему с другого боку захожу…
– Ты еще и старьевщик?