Тем не менее, Пэрэмор входит в комнату именно с тем видом, который имеет гость, явившийся на целый вечер.
Т а н а отвечает на вопросы.
Тана (заискивающе скалясь). Уехари гастиниса на обеда. Будет через порчас. Уехари паравина седмой.
Пэрэмор (замечая стаканы на столе). У них гости?
Тана. Да. Гостя. Миста Карамер, миста и миссас Барнес, мисс Кэйн, все оставаяся здесь.
Пэрэмор. Понимаю. (Добродушно.) Смотрю, они тут славно развлекаются.
Тана. Моя не понимая.
Пэрэмор. Я имею в виду, что они хорошо покутили.
Тана. Да, да купири. Многа, многа, многа пить купири.
Пэрэмор (деликатно уклоняясь от темы). А я не мог слышать звуков музыки, когда подходил к дому?
Тана (сдавленно хихикнув). Да, моя играю.
Пэрэмор. На каком-нибудь японском инструменте.
(Совершенно ясно, что он подписывается на «Географический журнал».)
Тана. Моя играю на фрю-у-ута, японский фрю-у-ута.
Пэрэмор. А что за песню вы исполняли? Одну из ваших японских мелодий?
Тана (в неимоверном усилии морщит лоб). Моя играю песню поезд. Как вы говорите?.. зарезнодорозный песня. Так называют в моя старанна. Как поезд. Он уходит у-у-у-у; значит свистит. Значит поехар. Потом идету-у-у-у-у… Значит, быстро идет. Так примерно поручается. Все так рюбят у нас эта песню. Примерно детская песня.
Пэрэмор. Да, звучит приятно.
(В этот момент становится очевидно, чти лишь огромное напряжение воли удерживает Тана, чтобы не ринуться наверх за своими открытками, включая и те шесть, которые были произведены в Америке.)
Тана. Моя дерает коктейр дря господина?
Пэрэмор. Нет, спасибо. Я не пью. (С улыбкой.)
(Тана возвращается на кухню, оставляя дверь слегка приоткрытой. Через щель внезапно доносится мелодия японской дорожной песни — на этот раз исполнитель явно не репетирует, а дает представление, вдохновенное, полновесное представление.
Звонит телефон. Тана, погруженный в свои гармонии, не обращает на него внимания, поэтому Пэрэмор поднимает трубку.)
Пэрэмор. Здравствуйте… Да… Нет, его сейчас нет, но он может вернуться в любую минуту… Баттерворт? Алло, я не разобрал фамилию… Алло, алло, алло. Алло!.. А, черт!
(Телефон упорно отказывается издать хоть какой-либо звук.
Пэрэмор кладет трубку.
В этот момент вновь вступает тема такси, приносящая на своих крылах второго молодого человека; в руках он держит чемодан и открывает входную дверь, не позвонив.)
Мори (в холле). Ау, Энтони! Ау! (Входит в большую комнату и видит Пэрэмора.) Добрый день.
Пэрэмор (все внимательнее вглядываясь в него). Неужели?.. Неужели это Мори Нобл?
Мори. Он самый. (Идет вперед, улыбаясь и протягивая руку.) Как поживаете, старина? Целую вечность вас не видел.
(Лицо смутно ассоциируется у него с Гарвардом, но он не совсем уверен. А вот имя, если он когда-то и знал, то давным-давно забыл. Пэрэмору, однако, нельзя отказать в тонкой чувствительности и, в равной степени — в достойном похвалы милосердии, он все понимает и тактично выходит из положения.)
Пэрэмор. Не помните Фреда Пэрэмора? Мы вместе были в группе по истории у старого Анка Роберта.
Мори. Постойте, постойте. Анк… то есть, я имею в виду — Фред. Фред был, я хочу сказать, Анк… да, он был замечательный старик. Вы со мной не согласны?
Пэрэмор (с улыбкой покивав). Крепкой закалки старик. Теперь таких нет.
Мори (после небольшой паузы). Да, он был такой. А где Энтони?
Пэрэмор. Слуга-японец сказал мне, что он в какой-то гостинице. Обедает, я полагаю.
Мори (взглянув на часы). Давно уехали?
Пэрэмор. Думаю, да. Японец сказал мне, что они скоро вернутся.
Мори. Как вы насчет выпить?
Пэрэмор. Спасибо. Я не пью спиртного. (Улыбается.)
Мори. Не возражаете, если я выпью? (Позевывая, наливает себе из бутылки.) Чем вы занимались после колледжа?
Пэрэмор. О, самым разным. Я вел очень активную жизнь. Стучался в любые двери (его тон подразумевает все что угодно: от охоты на львов до организованной преступности).
Мори. А в Европе бывали?
Пэрэмор. Нет, к сожалению, не был.
Мори. Думаю, мы все там в скором времени побываем.
Пэрэмор. Вы серьезно так считаете?
Мори. Конечно! Нам уже больше двух лет твердят, что война — это замечательно. Любой свихнется. Все хотят немного поразмяться.
Пэрэмор. Значит, вы не верите, что на карту на самом деле поставлены идеалы?
Мори. Да никаких особенных идеалов. Просто людям время от времени хочется встряхнуться.
Пэрэмор (с растущим интересом). Это очень интересно — то, что вы говорите. Как-то я беседовал с человеком, который побывал там…
(Во время последующего благовествования, которое предоставляем читателю самому заполнить примерно такими фразами: «Видел собственными глазами», «Высокий дух Франции», «Спасение цивилизации», Мори сидит, полузакрыв глаза, всем своим видом выражая усталое безразличие.)
Мори (при первой же возможности). Кстати, вам, случайно, не известно, что именно в этом доме есть немецкий агент?
Пэрэмор (сдержанно улыбаясь). Вы это серьезно?
Мори. Абсолютно. Просто считаю своим долгом предупредить вас.
Пэрэмор (доверчиво). Гувернантка?
Мори (шепотом, показывая большим пальцем не кухонную дверь). Тана! Это не настоящее его имя. Я слышал, что он постоянно получает корреспонденцию, адресованную лейтенанту Эмилю Танненбауму.
Пэрэмор (смеясь со всем терпением, на какое способен). Вы меня разыграли.
Мори. Конечно, может быть, я и зря его обвиняю. Но вы так и не рассказали, чем вы занимались.
Пэрэмор. Ну, начнем с того, что я пишу.
Мори. Беллетристику?
Пэрэмор. Нет. В другом роде.
Мори. Что же это может быть? Род литературы, которая наполовину выдумана и наполовину документальна?