Цимаон Ницхи гневно взмахнул рукой.
— Оставь! — Он посмотрел на Лайонела. — А ты куда бесстрашнее, чем мне казалось. Опасным соперником тебя делает твой уникальный дар.
Молодой человек наклонил голову.
— Я им не пользуюсь, Создатель... — и, нахально кинув взгляд на Наркисса, прибавил: — без крайней необходимости.
Повисло тягостное молчание.
Устав от него, Лайонел поклонился Создателю и пошел к двери.
— Иди с ним, — приказал Цимаон Ницхи дочери.
Молодой человек вышел из зала и едва не столкнулся с высоченным великаном Уриэлем. Во взгляде стальных глаз, всегда безмятежных, что-то сегодня изменилось. Первый вампир смотрел на девушку, выскользнувшую из зала.
Когда Лайонел обходил выросшую перед ним молчаливую гору, то заметил, что юная дочь Создателя, проходя мимо Уриэля, коснулась его огромной руки.
Лайонел зашел в отведенную для него комнату, оставив Сарах за дверью. Собрал вещи в сумку, переоделся в черные брюки, рубашку, ботинки и покинул помещение. Пока спускался по дворцовой лестнице, освещенной заходящими лучами искусственного солнца, с башни сорвались две летучие мыши и спикировали к нему на плечи.
— Красотки, — улыбнулся Лайонел и почесал пальцем горло сперва одной, потом второй мыши. Проводники — Нев [14] и Орми [15] были любимицами старейшин, их отправляли только за самыми значимыми и влиятельными вампирами. Но мыши прониклись симпатией к своему подопечному за время пути в Тартарус и теперь следовали за ним повсюду. Иногда даже снисходили до разговора с ним, но чаще всего общались между собой, как сейчас.
«Подумать только, любимую дочь отдал», — говорила Нев.
Имя ей дали в честь внушительного носа, занимавшего большую часть мордочки.
«Бес стоит дороже всех его дочерей», — со знанием дела отвечала Орми.
Она свое имя получила из-за трех драконьих рожек на голове. И в отличие от Нев не слыла покладистым характером. Когда ей становилось скучно, она начинала ерзать, царапать когтями плечо и даже могла укусить в шею или за ухо. Нев, страдая от дурного настроения, лишь безобидно грызла собственные коготки.
Лайонел слышал, что девушка следует за ним, и его это страшно раздражало. Все в ней — такой красивой и юной приводило его в бешенство. Но он понимал, что единственный существенный ее недостаток в том, что она — не Катя.
Главная улица привела на площадь к кровавому озеру в виде звезды. Молодой человек остановился перед воротами и обернулся. Сарах тоже остановилась, потупив взгляд, а позади нее город на закате сиял всеми цветами радуги.
— Отправляйся-ка ты к папочке! — бросил Лайонел, смерив девушку скучающим взглядом.
— Отец приказал мне быть с тобой, — прошелестела Сарах.
«Какая навязчивая», — неодобрительно отметила Орми и принялась нетерпеливо перебирать когтями по плечу.
— Скажи ему, что я отправил тебя назад, — посоветовал молодой человек.
— Отец меня убьет. — Девушка сцепила перед собой ручки в замок и умоляюще заморгала, точно прогоняя навернувшиеся слезы.
«Да пусть себе идет. Подумаешь, будет плестись сзади. Кому она помешает?» — вступилась Нев.
«Не нужна она нам! — Орми ревниво обвила когтистым крылом шею Лайонела. — Гони ее, гони прочь!»
Он же засмеялся, погладил мышь за тонким нежным ушком, мысленно заверив: «Я буду верен только тебе», распахнул ворота и вышел из города.
Сарах молча последовала за ним.
* * *
— Быстро же он меня забыл, — пробормотала Катя, созерцая перила балкона, откуда открывался вид на главную улицу города, по которой пятью минутами ранее ушла Любовь всей ее жизни.
— Младшая дочь Цимаон Ницхи, — пояснил стоявший рядом Вильям.
— Создатель времени не теряет, — фыркнула девушка. — Мало того, успевает управлять вселенной, так еще и дочек в хорошие руки пристраивает!
Молодой человек неопределенно хмыкнул.
— М-м, — поняла его без слов Катя, — хорошие руки, да, все так относительно. И кто вообще придумал эту чушь про что такое хорошо и что такое плохо? Разве может быть что-то абсолютное настолько, чтобы относиться к какой-то категории?
— Ну а как жить совсем без категорий? — повел плечом Вильям. — Они упрощают существование!
— Вовсе нет, усложняют, они же как клеймо на шкуре скота... — Катя встретила взгляд изумрудных глаз и, запнувшись, умолкла. С момента ее возвращения в город сложившуюся ситуацию с Вильямом она не обсуждала. Хотелось оттянуть миг, когда придется объясниться, а тем более принять совместно какое-то решение.
Пока не увидела Лайонела с черноволосой юной красавицей, мысль о том, что ей предстоит немедленно начать отношения с его братом, приводила в ужас. Но теперь, понаблюдав, как легко сам Лайонел отправился навстречу новой жизни, сжигающая изнутри ревность заставила взглянуть на ангела, стоявшего рядом с ней, несколько иначе. Знала, конечно, что все дело в злости и опять Вильям для нее лишь средство, но все-таки...
— Ты хочешь что-то сказать? — напряженно поинтересовался молодой человек.
— Да... то есть, я не хочу, но ведь все равно придется. — Катя отвернулась, нервно барабаня пальцами по перилам. — Ты мне всегда нравился, правда... когда-то я даже думала, что влюблена. Наверно, через некоторое время у нас с тобой что-нибудь получится. Как все и хотят!
Вильям накрыл ее руку ладонью.
— Я не стану тебя торопить. Просто дай мне знать, когда... когда... — Он не находил подходящего слова, но ситуацию спас появившийся на балконе Атанасиос.
Юноша подскочил к перилам и даже перевесился через них в попытке увидеть лестницу, ведущую во дворец.
— Ягуар уже ушел? — спросил он.
Катя кивнула.
— А девушка?
— С ним — скривилась та.
— Моя сестра, — пояснил юнец. — Первая красавица города!
— Да-да, мы заметили, — едко протянула Катя.
Янтарные глаза Атанасиоса сузились, и он зло выплюнул:
— Отец подарил ее ягуару как побрякушку какую-то, а этот высокомерный ублюдок заявил, что она не в его вкусе! Если бы не приказ, я бы догнал его и научил уважению!
Катя недоверчиво усмехнулась. Судя по тому, что ей пришлось наблюдать, пока они втроем возвращались в Тартарус, этот мальчишка страшно хотел заслужить внимание Лайонела, хоть и старался виду не показывать. И полнейшее безразличие с стороны ягуара сильно задевало паренька.