— Только тем, кто вас хорошо знает, учитель.
— Что ж, Генри, ты прав. Теперь путь вперед мне виден яснее. Я недавно вернулся из Сент-Олбанса.
— До моих ушей долетела весть о том, что вы ездили в гости к Мальборо.
— Значит, это известно всему городу?
— Наш самый блестящий политик — и Мальборо. Кто не заинтересуется?
— И все, наверное, строят догадки? Что ж, посмотрим.
— Вы задумчивы. И вижу, не настроены делиться своими мыслями.
— Их необходимо оберегать не меньше, чем государственные тайны.
— Вот как? Тогда следует ждать поистине великих событий. А вы сидите в кофейне, где я не надеялся встретить величайшего государственного мужа нашего времени.
— Удивляешься, Генри, что я не сижу за бутылкой? Верность мне присуща, но я никому не бываю так верен, как Бахусу. Ты это имел в виду? О, мой мальчик, не думай, будто я свернул с этого пути. Но сегодня у меня возникло желание осмотреть один район Лондона, по-моему, заслуживающий больше внимания, чем ему уделяют.
Сент-Джон подался вперед и пристально посмотрел учителю в глаза.
— Развивай наблюдательность, Генри, мой мальчик. Задумывался ты когда-нибудь о могуществе слов? Вижу, что да. С таким… умом… я чуть было не сказал — гением, но, пожалуй, это слово не стоит употреблять необдуманно. Да и все остальные тоже. Заметь, мой дорогой мальчик, у нас идет разговор о важности слов. Слов! Они могущественнее пушек. Слышал ты разговоры, что песенке «Лиллибуллеро» Голландец Вильгельм обязан победой не меньше, чем армии? В последние годы слово стало играть важную роль в нашей жизни. Памфлеты… озорные стихи… уличные песни. Это — оружие, Генри, и от него сотрясаются троны. Представь себе, если б Католик Яков нашел писателя, который подсказал бы ему нужные слова. Королева Анна могла и не занимать сейчас престола. Ты улыбаешься, Генри. Думаешь, я просто ораторствую. Говорю, как и многие, ради того, чтобы говорить. Не знаю, так это или нет. Но вечером, когда подвыпью… буду знать. Вино проясняет мой разум. Видишь, я не такой, как другие, за что мог бы сказать: «Слава Богу», если б до меня этих слов не произносили фарисеи, отчего в них видят символ лицемерия. Возможно, я лицемер. Кто может это утверждать? И у кого достанет ума говорить что бы то ни было о человеке, покуда он жив? О жизни, Генри, можно судить только после его смерти. Обрати-ка внимание на вон того посетителя. Я хочу пригласить его к нашему столику.
Сент-Джон насторожился. Он понял, что ради этого Харли и пришел в кофейню.
К ним подошел бледный, темноволосый — он не носил парика — человек среднего роста.
— Сэр, — с поклоном произнес он, — ваш слуга.
— Садитесь, — ответил Харли. — Только позвольте сперва представить вам моего друга, Генри Сент-Джона. Он стремится познакомиться с вами.
Лицо молодого человека удивленно вытянулось, но Харли улыбнулся:
— Генри, это Даниель Дефо — писатель. Надеюсь, ты знаком с его трудами?
Дефо жадно взглянул на Сент-Джона, а тот, поняв намек учителя, со скромным видом ответил:
— Нет, но это упущение я поспешу наверстать.
Глаза выдавали в писателе идеалиста, орлиный нос и острый подбородок — силу характера.
«Что задумал Харли?» — мелькнуло в голове у Сент-Джона. Но молодой человек начал догадываться.
Он намерен использовать Дефо, как и всех остальных. Харли — блестящий интриган, не зря его прозвали Робин Хитрец. Он будет держаться с Мальборо и Годолфином, как один из этой всемогущей троицы. Однако Харли не тот человек, чтобы довольствоваться ролью одного из трех. Он явно хочет возвыситься над всеми.
Люди, к которым принадлежит Дефо, будут его тайной армией. Они обладают более сильным оружием, чем генералы, только генералам это невдомек. Поэтому вождями становятся деятели вроде Харли, опережающие на шаг своих современников.
Харли решил воспользоваться этим тайным оружием. Мальборо надеются править страной благодаря влиянию Сары на королеву, но Робин Хитрец решил иначе: он выдвинется на первую роль. А то, что он доверяет Сент-Джону эту маленькую тайну, ясно показывает — если Сент-Джон хочет держаться вместе с Харли, то может примкнуть к нему. Сент-Джон хотел. Притом очень.
Поэтому он радовался тому, что сидит в кофейне, слушая разговор между одним из ведущих государственных деятелей и каким-то писателем.
Расставание для Джона и Сары было почти невыносимым. В такие минуты они ненадолго забывали о своих честолюбивых планах. Сара не могла сдерживать слез — слезы печали были ей несвойственны, хотя временами она рыдала от ярости. Отпустить его, своего любимого Джона, в пекло войны! Сколько опасностей его там поджидает; сколько у него врагов! Что, если она его больше не увидит? Тогда и жить не стоит.
А Джон стремился на войну, поскольку лишь там мог проявить свой талант. Будучи прежде всего солдатом, он считал, что эта война необходима Англии. Но чего бы только ни отдал в минуту расставания, чтобы отказаться от всего и вернуться с Сарой в Сент-Олбанс.
Мальборо беспокоился о младшем Джоне, он был с матерью в натянутых отношениях. Генриетта, покинувшая родной дом после замужества, была, по выражению матери, «дерзкой». Ладила Сара только с Анной, и то лишь потому, что нрав у Анны был легким и ссориться с ней даже не представлялось возможным.
Графу хотелось жить в кругу семьи; на миг у него возникло желание забыть о честолюбивых устремлениях… о погоне за богатством и славой… обо всем… вернуться в Сент-Олбанс и спокойно жить там… вместе с Сарой… все дни и ночи.
Когда они взглянули друг на друга, Мальборо понял, что, как ни странно, Сара хочет того же — его необузданная, безудержная Сара, способная быть нежной только с ним, да и то нечасто. «Ничего, — сказал он себе, — тем драгоценнее ее ласковость».
Сара прильнула к нему.
— Джон, — прошептала она, — там ведь будет много опасностей.
— Здесь тоже. Тебе придется вести себя сдержанно, любовь моя. Я ухожу на войну с беспощадным врагом, а ты останешься в стане волков и шакалов.
Глаза Сары блеснули.
— Хотела б я видеть, как они нападут на меня. Пусть только попробуют.
— Попробуют, Сара. Этих попыток они не оставят никогда.
— Буду наготове. Теперь, когда я переложила самые неприятные обязанности на Эбигейл Хилл, для важных дел у меня больше времени. Я довольна этой девчонкой, Джон. Она хорошо справляется со своими задачами. К тому же преисполнена почтительности и благодарности.
— Как и следовало ожидать.
— Как и следовало ожидать. Быть неблагодарной она не посмеет. Правда, напоминать ей, что я сделала для нее, приходится редко. Хилл должна хорошо служить мне, и она будет вознаграждена.
Граф легонько тронул пальцем щеку супруги.