возможно, главное - это правила чести, которые они сами же и изобретают, а
для женщин главное - веления их любящего сердца; я сама, как женщина,
вынуждена смиренно в этом признаться.
- Возможно, что вы и правы. Честь, как математика, имеет свои
логические, объяснимые законы. Стало быть, для женщин не существует никаких
нравственных правил, а только...
- Только настроение, - докончила за него Леонсия.
Тут Генри и королева позвали их и положили таким образом конец их
беседе. Френсис с Леонсией поспешили присоединиться к ним, и все вместе
стали рассматривать огромную паутину.
- Видали вы когда-нибудь такую чудовищную паутину? - воскликнула
Леонсия.
- Интересно было бы посмотреть на чудовище, которое соткало ее, -
заметил Генри.
- М-да, но все-таки лучше смотреть на него, чем быть таким, как он, -
сказал Френсис.
- Наше счастье, что нам не надо идти этим путем, - сказала королева.
Все вопросительно посмотрели на нее.
- Вот наш путь, - указала она рукой на поток. - Мне это хорошо
известно. Я часто видела его в моем Зеркале Мира. Когда моя мать умерла и
была погребена в водовороте, я следила в Зеркале Мира за ее телом и видела,
как оно доплыло до этого места и поток понес его дальше.
- Но это же было мертвое тело, - быстро возразила Леонсия.
Соперничество между ними тотчас вспыхнуло с новой силой.
- Один из моих копьеносцев, красавец юноша, - спокойно продолжала
королева, - осмелился - увы! - посмотреть на меня глазами любви. Он был
брошен живым в водоворот. Я тоже следила за ним в Зеркале Мира. Он доплыл до
этого места и вылез из воды. Я видела, как он прополз сквозь паутину вон
туда, к свету, и сразу же бросился назад, прямо в поток.
- Еще один мертвец, - мрачно процедил Генри.
- Нет, я продолжала следить за ним в Зеркале, и хотя некоторое время
вокруг была сплошная тьма и мне ничего не было видно, под конец - и
довольно скоро - он очутился на поверхности большой реки, освещенной ярким
солнцем, подплыл к берегу, - я прекрасно помню, что это был левый берег, -
вылез из воды и скрылся среди больших деревьев, какие не растут в Долине
Затерянных Душ.
Но, как и Торреса, их всех ужасала мысль, что надо броситься в эту
темную реку, исчезавшую под скалой. Однако королева стояла на своем.
- Вы видите эти кости животных и людей, которые убоялись реки и хотели
выбраться на свет иным путем? Это все были живые существа - поймите! И вот
что от них осталось! А скоро и этого не будет.
- И все же, - сказал Френсис, - мне вдруг так захотелось посмотреть
на солнце! Побудьте все здесь, пока я пойду на разведку.
Вытащив свой пистолет-автомат, которому ничуть не повредила вода, ибо
пули в нем были водонепроницаемые, он прополз в отверстие между нижними
нитями паутины. Как только он исчез из виду, Леонсия, королева и Генри
услышали выстрелы. И почти тут же снова появился Френсис: он пятился,
отстреливаясь, а на него наступал творец паутины - гигантский паук, от
одной его волосатой лапы до другой было не меньше двух ярдов. Одетое
панцирем туловище, от которого в разные стороны расходились лапы, было
величиной с корзину для бумаг. Весь изрешеченный пулями Френсиса, он все еще
боролся со смертью. Падая, он гулко стукнулся о плечи и спину Френсиса и,
отскочив, все еще продолжая беспомощно махать в воздухе волосатыми лапами,
рухнул в бурлящую воду. Четыре пары глаз следили за тем, как поток домчал
его до скалы, затянул под нее и унес прочь.
- Где один, там должен быть и другой, - с сомнением глядя на
отверстие, откуда лился дневной свет, заметил Генри.
- Здесь, здесь единственный путь, - сказала королева, указывая на
реку. - Пойдем, мой муж, в объятиях друг друга прорвемся сквозь тьму в
солнечный мир. Помни, я никогда не видела его и скоро благодаря тебе увижу
впервые.
Она раскрыла ему объятия, и Френсис не мог отринуть ее.
- Это всего лишь отверстие в отвесной скале, а под ним пропасть в
тысячу футов глубиной, - поделился Френсис со своими спутниками тем, что
видел, когда пролез сквозь паутину. И, обняв королеву, он прыгнул вместе с
нею в поток.
Генри тоже обнял Леонсию и собирался прыгнуть следом за ними, но она
остановила его.
- Почему вы приняли жертву Френсиса? - спросила она.
- Потому что... - Он умолк и с удивлением уставился на нее. - Потому
что я хотел быть с вами, - закончил он. - И еще потому, что я с вами
обручен, а Френсис был тогда свободен. К тому же, если я не ошибаюсь,
Френсис вполне доволен, своей участью.
- Нет, - убежденно покачала она головой. - Просто он рыцарь по
натуре и ведет себя соответственно, чтобы не оскорблять чувств королевы.
- Ну, не знаю. Помните, перед алтарем у Большого дома я сказал, что
пойду и предложу королеве руку и сердце, а он засмеялся и сказал, что она не
выйдет за меня замуж, даже если я буду умолять ее об этом. Из этого можно
сделать только один вывод: что он сам хотел на ней жениться. Да собственно
почему бы ему и не жениться? Он холостяк. А она такая красавица.
Но Леонсия едва ли слушала его. Внезапно она рывком откинулась назад и,
глядя ему прямо в глаза, спросила:
- Как вы меня любите? Любите страстно? Безумно? Можете ли вы сказать,
что я для вас - все на свете и даже больше, гораздо больше?
Он только с изумлением смотрел на нее.
- Так можете или нет? - допытывалась Леонсия.