Светка торговала семенами. Маленькие такие пакетики: в руку возьмешь — ничего не весит.
— Привет, — сказал Чинарский, столкнувшись с ней у газетного киоска.
— Серый! — Ему показалось, что она обрадовалась, увидев его.
— Как ты? — Чинарский приобнял ее за предплечья.
— Нормально.
Она выглядела закаленной в труде крестьянкой. Загоревшая, ширококостная, сбитая, с обветренным лицом и деловитыми повадками.
— Как торговля? — Чинарский не любопытствовал, сколько она зарабатывает, но Светка вдруг разоткровенничалась.
— Прекрасно, — похвасталась она. — Имею четыреста пятьдесят.
— В неделю? — заинтересовался Чинарский.
— В день, Серж. И это еще не предел, — улыбнулась Светка. — Сейчас самый сезон. Народ лезет за семенами как сумасшедший.
«Действительно сумасшедший», — подумал про себя Чинарский, а вслух сказал, подумав, что может призанять у Светки денег:
— Замечательно. Тогда дай пятьсот до пятницы.
Светка призадумалась.
— Сейчас не могу, — выдала она минут через пять. — Муж приезжает каждый день — забирает выручку. Приходи завтра.
Назавтра Чинарский пришел, хоть и без особой надежды. Увидевшая его издалека Светка заорала не своим голосом:
— Сержик, ничего я тебе сегодня не дам. Вчера приехала сестра из деревни, выцыганила у меня тыщу. Я отдала. У ее мужа грыжа на позвоночнике. Месяц в больнице провалялся. Я не могла не дать. Может, завтра зайдешь?
— Зайду, — согласился Чинарский, хотя в глубине души понял, что от Светки он не получит ни хрена.
Потратив на транспорт некоторое количество денег из заначки, он приехал на базар на другой день.
— О, Серж! — Она сложила руки, как Дева Мария. — Я вчера не спала до четырех утра.
— Это ужасно, — иронично буркнул Чинарский.
— Представляешь, — возопила Светка, — мы с мужем едва не поругались. Недавно дали в долг пятьдесят тысяч, а нас кинули. Он мне сказал, чтобы теперь никому — ни копейки. Ничего я тебе не дам.
— Спасибо, что не отказала. — Чинарский подумал о том, как ему ехать обратно. — Дай хоть две сотни.
— Не дам ни копейки, Сержик, муж меня убьет.
— Лучше бы он тебя убил, — угрюмо процедил Чинарский и, развернувшись, пошел в обратную сторону.
— Ты-то как? — крикнула вслед Светка.
— Отлично. — Чинарский даже не обернулся.
Пусть живет со своим гребаным мужем. Рожают детишек, покупают мебель, торгуют своими семенами. Ему ни от кого ничего не надо.
* * *
Чинарский вернулся домой к вечеру. В сносном расположении духа. После принятых трехсот граммов водки, залитых тремя банками «Балтики», на душе было легко. У подъезда толпились соседи. Некоторых из них Чинарский знал. Рядом стоял милицейский «уазик». «Скорая помощь» подъехала почти к самому подъезду.
— Что за бардак? — полюбопытствовал Чинарский, ни к кому специально не обращаясь.
— Убили, убили, — зашептала одна из старушек.
— Кого? — Чинарский повернулся к старухе, голова которой была повязана красным шерстяным платком.
— Надькин ухажер, — сообщила старушка.
Почувствовав, как несет от Чинарского, бабка прикрыла лицо концом платка.
Ветер срывал цвет с черемухи, едва не накрапывал дождь, а они здесь стояли, как три тополя на Плющихе.
Чинарскому было на все это наплевать. Только упоминание о Надьке несколько его смутило. Не моряк ли это?
Он двинулся к подъезду. Как раз в этот момент дверь распахнулась, и два санитара с трудом протиснули в проем носилки. На них лежало тело, накрытое белой простыней.
— Тормозни-ка. — Чинарский поднял простыню.
На него смотрел, если можно так сказать, потому что глаза у него были полуприкрытыми, Эдик. Мертв, по крайней мере, уже пару часов. Уж в этом-то Чинарский разбирался. Приходилось видеть. Эдик еще довольно хорошо выглядел.
— Хватит. — Один из санитаров дернул носилки.
Чинарский опустил простыню и задумался. Кому это понадобилось его убивать?
Он дернул за ручку двери, но она распахнулась сама. Навстречу Чинарскому вышел Дудуев.
— Привет, майор. — Чинарский протянул ему руку.
— Привет. — Дудуев руку подал не сразу. Сперва он посмотрел на Чинарского снизу вверх, критически оценивая его непрезентабельную внешность. Потом все-таки руку протянул.
— Ты ведь здесь живешь? — почему-то спросил он.
— Меня в чем-то подозревают? — Чинарский сразу напрягся.
— Сказали, что это приятель твоей соседки, — посмотрел на Чинарского Дудуев.
— Ну и?.. — Чинарский полез в карман за сигаретами.
Дудуев вдруг проявил быстроту реакции. Он схватил Чинарского за запястье и заломил кисть внутрь.
Чинарский сопротивляться не стал. Он позволил майору вытащить свою руку и проверить карманы.
— Ты что же, Дуда, рехнулся, что ли? — усмехнулся Чинарский, высвобождая руку.
— Так, на всякий случай, — смутился Дудуев. — Да ты пьяный, что ли? — Учуяв запах, он был рад, что может переменить тему.
— Выпил немного. — Чинарский достал сигарету и закурил. — За что это его? — поднял он глаза на майора.
— Так зачем, ты говоришь, сюда пришел? — не ответил ему Дудуев.
— Живу я здесь, — усмехнулся Чинарский. — А ты чего сюда приперся?
— Это же наш район, ты знаешь, — вздохнул Дудуев. — Видишь, человека убили. Сообщила какая-то старушка — погулять вышла.
— Кто же гуляет в такую погоду? — Чинарский шагнул в сторону, пропуская Дудуева.
— Оказывается, гуляют. — Дудуев бросил раздраженный взгляд на столпившихся у подъезда пенсионеров. — Ты его знал? — уперся он в Чинарского твердым взглядом.
— Видел, — кивнул Чинарский.
— Он ведь здесь не жил, судя по документам?
— К соседке к моей ходил, — подтвердил Чинарский. — К Надьке Кулагиной.
Майор задавал одни и те же вопросы, но Чинарский этому не удивлялся. Это был один из оперативных приемов. Задавать вопросы, на которые уже есть ответы, и искать несовпадения.
— Ага, — сказал Дудуев с таким видом, словно поймал важную нить в расследовании. — Что ж, значит, нам нужно допросить госпожу Кулагину.
Он свистнул лейтенанту и сержанту и пошел к лифту. Чинарский последовал за ним. Лифт неторопливо открылся. В него вошли Дудуев, Чинарский и два мента. Незатейливые скабрезности испещряли стены кабины. Дудуев ханжески скривился.