— Кто такая, как фамилия? — полковник перевел пристальный взгляд своих глаз-щелочек на майора.
— Сейчас выясним, товарищ полковник, — кивнул Дудуев, — мы только что подъехали.
— Ольга Абрамова, — снова встрял капитан. — Я пробивал по адресу. Двадцать шесть лет, заместитель директора инвестиционной компании.
В прихожей раздался звонок. Все находившиеся в квартире вздрогнули от неожиданности.
— Наверное, это криминалисты или врачи, — догадался майор, — я уже вызвал.
— Давай их сюда, — приказал полковник.
* * *
Когда Дудуев, отдав распоряжения новоприбывшим, вышел в прихожую, там никого не оказалось. Он заглянул на кухню и увидел, что полковник о чем-то беседует с капитаном.
— Иди-ка сюда, — поманил его Голованов. — Нужно остановить эту журналистку, — помотал он в воздухе газетой.
— Как, Пал Григорич? — недоуменно воззрился на него майор. — Вы же знаете: у нас свобода слова.
— Как хочешь, — отрезал полковник, под которым скрипел табурет. — Хоть на колени перед ней вставай, если не можешь найти преступника.
— Мы делаем все возможное.
— А нужно делать и невозможное тоже, — отрезал Голованов. — Если она напечатает еще хоть одну статейку об этом маньяке, я полечу со своего места к чертовой матери. И ты вместе со мной, — тяжело сопя, добавил он. — Давай действуй, здесь и без тебя народу хватает.
— Слушаюсь. — Майор вышел в прихожую.
Немного постояв, он зашел в гостиную, где действительно трудилось несколько человек, включая Ресницкого. Свесив патлы, тот склонился над столом и с интересом рассматривал цветные прямоугольнички, лежащие на блюде.
— Замечательно. — Он повернул голову и посмотрел на Дудуева. — Превосходно. Они как будто светятся изнутри. У этого парня изумительный вкус!
Хлопнув дверью, Дудуев вышел из гостиной. К счастью, в прихожей он обнаружил еще один аппарат. Он снял трубку и набрал номер редакции газеты «Столица провинции». Он еще не знал, что скажет Кулагиной, а просто хотел договориться о встрече. Но журналистки на работе не оказалось.
— У нее сегодня выходной, — сообщил ему кто-то на том конце провода, — она вчера до ночи пахала.
«Может, это к лучшему, — подумал майор, нажимая на рычаг, — поговорим в домашней обстановке».
Он набрал номер ее домашнего телефона, но в трубке звучали только длинные гудки. «Не берет трубку, — решил майор. — Придется побеспокоить ее дома».
ВАРЕНЫЕ МОЗГИ ПОД СОУСОМ. Мозги из воловьей головы очистить от пленок, мочить в холодной воде часа два-три, переменяя воду, пока мозги не очистятся совсем от крови, и затем опустить их шумовкою в три стакана кипящей воды с ложкой уксуса, с ложечкой соли, с двадцатью цельными зернами черного перца. Тотчас отставить с большого огня, не давая кипеть, продержать минут десять, вынуть на сито, осушить, остудить, разрезать вдоль по разрезу, нарезать ломтиками, посолить, посыпать перцем.
Две ложки муки поджарить слегка в ложке масла, развести тремя стаканами бульона, положить немного лимонной цедры, прокипятить, процедить, посолить, влить лимонного сока, сока лайма и каплю экстракта мантауры. Положить сваренные нарезанные мозги, всыпать зеленого укропа и петрушки, вскипятить.
* * *
«Говорили, Рис сжег своего младенца, когда на вершине холма вспыхнул куст утесника. Весело пылающий куст принимал, им казалось, бледные печальные очертания рахитичных конечностей пылающего младенца священника. Остатки пепла, не развеянные ветром, Рис запечатал в глиняном кувшине. Вместе с прахом Риса лежит прах того младенца, а рядом с ними — прах его дочери в гробу из белого дерева».
— Бр-р-р, — поежился Чинарский, лежа на диване. — Ну и чтиво! Особенно славно читать эту дурь с бодуна!
Сколько рек утекло с того вечера, когда он так душевно пил коньяк с Надькой! Повод, конечно, был грустный, но посидели они славно. И как часто бывает на русских поминках, горестное возлияние едва не окончилось пьяным панегириком нетленной жизни. Тогда же он и выпросил у нее эту странную книжку. Надька хотела отделаться второразрядным детективом, но Чинарский проявил завидное упорство начинающего интеллектуала. Он заявил, что детективов на его роду ему хватало, а вот насчет серьезного чтения он мало просвещенный человек. Надька сунула ему сборник рассказов Дилана Томаса, иронично усмехнувшись. На Чинарского благостное впечатление произвело название сборника — «Под сенью молочного леса». Что-то отдохновенное и прозрачное мерещилось ему в сочетании этих слов.
— Это драма, — снисходительно пояснила Надька.
— Нехай, — махнул рукой Чинарский. — Хочу ознакомиться с запросами современной молодежи… — Он искоса посмотрел на ухмыляющуюся Надьку.
— С чего это? — приподняла она свои круглые плечи.
Чинарский только хитро улыбнулся. У него было два мотива. Один, вполне меркантильный и простой, заключался в постепенном сближении с Надькой, в налаживании отношений с целью иметь в ее лице постоянный источник для заема наличности. Другой, более размытый и непроясненный, состоял в праздном интересе к любому сколько-нибудь замечательному явлению. Когда, увидев книгу, Чинарский спросил девушку, о чем в ней идет речь, Надька сделала раздраженное лицо, словно ее уличили в некомпетентности, а потом вдруг таинственно улыбнулась и сказала, что это сложная вещь и читать ее не каждому под силу. Исходя из такого лаконичного и яркого комментария, Чинарский сделал вывод о том, что лежавшая перед ним книга — как раз из разряда таких явлений.
А теперь он наконец начинал постигать смысл Надькиного комментария. Сначала он определил книгу как бесовскую, хотя на какое-то время она захватила его своей символической образностью и загадочностью сюжетов. Но сейчас, когда в висках гневно пульсировала кровь, когда ломило затылок, а все тело заходилось в противной дрожи, читать книгу не было никакой возможности.
А между тем столько рек утекло! Чинарский в тот вечер возвратил Надьке долг, но на следующий день снова у нее занял сотку. Именно такая сумма наличествовала нынче у него в карманах, но со всей жгучей необходимостью стоял перед ним вопрос незамедлительного снятия похмельного синдрома. Мало того, что Чинарский мучился головной болью и слабостью физической, его душа корчилась от спазмов исключительно духовного происхождения.
Отдать или не отдать — вот в чем заключалась его гамлетовская дилемма. Если отдать, то на что тогда опохмеляться? Если же не отдавать, то как он будет выглядеть в глазах Надьки и не повлияет ли такое его нахальное поведение на их отношения? В таком случае он может лишиться верного источника заема. А это недопустимо. Отдать часть долга? Как-то несерьезно. Не решив, что делать, он вдруг открыл Дилана Томаса. Как будто тот мог подсказать, как поступить. Надька предупредила его, что деньги ей понадобятся именно сегодня.