– Возможно, – пожал плечами Хосе. – Или он может быть еще одним телом, которое нам предстоит найти.
– Никто не заявлял о его исчезновении.
– Как ты сказал, холост, да? Может, он живет один. Исчезни он, никто бы не узнал.
Даже видя пробелы в этой теории, Хосе произвел подсчеты и пришел к такому же заключению. Человек редко мог исчезнуть незаметно для остальных – семьи, друзей, коллег, арендодателя… Это возможно, но очень маловероятно.
Вопрос в том, куда убийца подастся дальше? Если ублюдок следует расхожему мнению, то, скорее всего, он уже вошел в стадию обжорства со своей патологией. В прошлом жертвы появлялись с разницей в месяц, теперь же обнаружились две за неделю.
Поэтому, если отрабатывать эту версию, Хосе знал, что осторожным поступкам, скрывавшим убийцу раньше, пришел конец, все его шаблоны рассыпались перед лицом маниакальной спешки. Хорошая новость – эта неряшливость облегчит его поимку. Плохая – все вполне может стать хуже, прежде чем пойти на поправку.
Век подошел к нему:
– Я собираюсь залезть в тот грузовик. Хочешь быть там в этот момент?
– Да.
Воздух снаружи не пах медью и химикатами, и Хосе сделал несколько глубоких вдохов, а Век натянул перчатки и принялся за работу. Естественно, авто было закрыто, но парня это не остановило. Он достал слайдер и открыл дверь со стороны водителя, будто уже давно был знаком со взломом и проникновением.
– Блин, – пробормотал он, сделав шаг назад.
Вскоре вонь дошла и до Хосе, и он закашлялся в кулак. К очередной дозе формальдегида добавился сладковатый смрад мертвечины.
– Это не из кабины. – Век посветил фонариком на сиденья. – Сзади.
На квадратных двойных дверцах прицепа болтался висячий замок, но Век просто подошел к ряду полицейских машин и вернулся с «Sawzall» на батарейках.
Раздался пронзительный визг… стук… а затем Век был внутри.
– О… черт…
Подойдя, чтобы посмотреть, почему выругался его напарник, Хосе покачал головой.
Фонарик Века осветил полную коллекцию маленьких баночек с прозрачной жидкостью, в которых либо плавали, либо осели на дне части тел. Контейнеры надежно держались в сделанном на заказ штативе, установленном слева. Правая сторона была отведена для инструментов: ножей, веревок, скотча, молотков, зубил, бритвенных лезвий, скальпелей и расширителей.
Привет, Дэвид Кронер: очень маловероятно, что убийца установил такое в чужой грузовик… и, спорим, трофеи во всех этих баночках закроют дыры на коже тех жертв.
Остается надеяться, что отряд К-9 выследил его в лесу.
Иначе они потеряют еще одну женщину. Хосе был готов поставить на это свой дом.
– Я свяжусь с ФБР, – сказал он. – Им нужно приехать и взглянуть на это.
Век внимательно осмотрел интерьер:
– Помогу криминалистам. Хотел бы отвезти эту тачку в штаб как можно скорее, чтобы все, как следует, описали.
Хосе кивнул, поднял мобильник и нажал быстрый набор. Когда пошли гудки, он уже знал, что после разговора с региональным отделением федералов ему придется позвонить жене. Он точно не вернется домой к завтраку.
Абсолютно точно.
– Солнце! О, Боже мой! Быстро, ты должна…
Окончательно Мэнни проснулся в полете. Видимо, он соскочил с постели, прихватив с собой покрывало и несколько подушек, и все они разом упали – его ноги, одеяло и квартет пуховок.
Яркий солнечный свет струился сквозь оконные стекла, затапливая его спальню блестящим потоком.
Пэйн была здесь, сказал ему разум. Она была здесь.
Безумно оглядываясь по сторонам, он ворвался в ванную. Пусто. Пробежал через оставшуюся часть квартиры. Пусто.
Взлохматив волосы, он вернулся в постель… а затем понял: черт возьми, воспоминания все еще были с ним. Воспоминания о ней. О Джейн. О Бородатой Сволочи. Об операции и… невероятных ласках в душе. И о Глори.
Какого черта…
Наклонившись, он поднял подушку и поднес ее к носу. Да, Пэйн точно лежала рядом с ним. Но зачем она приходила? И почему тогда не стерла ему память?
Выйдя в прихожую, Мэнни схватил мобильник и… Вот только, он не мог позвонить ей. У него не было ее номера.
Какое-то время он стоял там, в полнейшей прострации. А потом вспомнил, что согласился встретиться с Голдбергом, меньше чем через час.
В подавленном настроении и странно паникуя на пустом месте, Мэнни переоделся в одежду для бега и спустился вниз на лифте. В тренажерном зале он кивнул трем другим парням, тягающим железо или делавшим приседания, и поднялся на беговую дорожку, которую обычно использовал.
Он забыл свой чертов iPod, но в голове была каша, поэтому между его ушами все равно не царила тишина. Начав бег, Мэнни пытался вспомнить, что случилось прошлой ночью после того, как он принял душ… но ничего не добился. Хотя, головная боль не нагрянула. Из чего, казалось, следовало, что черная дыра была натурального происхождения – спасибо алкоголю.
На протяжении тренировки ему пришлось пару раз подрегулировать машину – некоторые ослы, очевидно, перенастроили чертову штуковину, и ремень ослаб. При достижении отметки в пять миль Мэнни озарило, что у него нет одышки. Но, может, в голове вертелось столько мыслей, что он был слишком отвлечен, чтобы заботиться о какой-то боли.
Когда Мэнни сошел с беговой дорожки примерно через пятнадцать минут, ему понадобилось полотенце, и он направился к стопке около выхода. Один из качков подошел туда одновременно с ним, но с уважением отступил.
– Ты первый, приятель, – сказал он, протягивая руки, уступая.
– Спасибо.
Вытершись и направившись к двери, Мэнни на миг остановился, осознав, что никто не двигается. Все бросили свои дела и пялились на него. Быстро посмотрев вниз, он понял, что не страдал от неисправной работы гардероба. Какого черта?
В лифте Мэнни потянул ноги и руки с мыслью, что смог бы пробежать еще десять… пятнадцать миль. И, не смотря на выпивку, он, очевидно, все-таки вздремнул ночью, потому что сна не было ни в одном глазу, и чувствовал он себя полным энергии, но это – работа эндорфинов. Даже когда ты разваливаешься на части, бег лучше кофеина… или похмелья.
В итоге он, несомненно, свалится где-нибудь, но будет волноваться об этом, когда истощение возьмет свое.
Полчаса спустя, Мэнни зашел в «Старбакс» на Эверетт, где много лет назад впервые встретился с Голдбергом – конечно же, маленькая кафешка тогда еще не разрослась в огромную сеть. Парень был выпускником Колумбийского университета и подавал заявление на интернатуру в Святом Франциске, а Мэнни состоял в вербовочной комиссии, которую созвали, чтобы заполучить ублюдка – Голдберг тогда был звездой, а Мэнни хотел создать сильнейшее отделение в стране.