В колледже Рашен читал воспоминания морских офицеров времен Заварухи и запомнил, как отзывались бравые мореманы о бесстрашии сухопутных войск. «Мы работаем за компьютерами и решаем некую почти абстрактную задачу, — писал опытный флотоводец. — Никаких сверхъестественных личных качеств для этого не требуется. А вот чтобы, сидя в окопе под огнем, крикнуть «Ура!» и броситься вперед, нужно большое мужество. Это совсем не похоже на то, что испытываем мы. Конечно, в случае ошибки, если в нас попадут… Последствия могут быть не из приятных. Но все равно, вздумай я у себя на мостике заорать: «Ура! В атаку!» — на меня посмотрят с глубоким удивлением. Наша война — это работа, в первую очередь работа интеллекта, где эмоциям нет места, потому что они могут исказить решение задачи и оказаться гибельны для корабля».
Уже лейтенантом Рашен осознал правоту этих слов на собственном опыте. Но в море было хотя бы само море, осязаемая в своей опасности враждебная среда вокруг. А космос, ничуть не менее смертельный, чем вода, казался бесплотным и пустым. Корабль, скрывающийся под водой, можно было обнаружить тремя-четырьмя довольно простыми способами. На поиск черного, как пустота, и отлично заэкранированного боевого космического судна работали десятки сложнейших методик. И если от утопленной субмарины всплывало на поверхность хотя бы масляное пятно, то межпланетный дестроер с пробитым реактором погибал беззвучно, и после взрыва искать было нечего.
Романтики в космической войне не оказалось ни на грош. Ничего общего с земными реалиями тоже. И удовольствие от победы было чересчур абстрактным. Но со временем его выдумали люди. Каждый находил для себя в безумных гонках среди тьмы что-то особенное, свое. И каждый знал, что, если после боя не хлопнешь товарища по плечу, в следующий раз он может сплоховать. Из этого взаимного одобрения, постоянного внимания к успехам других и выросли отношения в экипажах. Своеобразные, но подчеркнуто теплые, родственные. Возможно, поэтому среди астронавтов не было семейных пар, а сексуальным контактам, случавшимся на отдыхе внизу, никто не придавал значения. Навигаторы, «пушкари», техники, проводя большую часть времени в иллюзорном мире полетов меж планетами, занимались самообманом. Они вынужденно уговаривали себя, что их постоянная игра со смертью и есть настоящая жизнь. В противном случае они бы слишком часто ошибались и пренебрегали опасностью.
Но поверить в то, что неуклюжее барахтанье внизу — это как раз жизнь реальная, могли немногие. Тем более что в последние годы, особенно после неудачной уже по замыслу второй марсианской кампании, Земля отвернулась от своих верных солдат…
Рашен помотал головой, отгоняя тяжелые мысли, вздохнул, и бормотание за спиной тут же прекратилось. Эссекс и Боровский синхронно подались вперед, пытаясь заглянуть адмиралу в лицо. Им все еще было немного боязно: а не передумает ли Рашен командовать.
Катер изящно подрулил к борту «Гордона» и повел тупым носом, выцеливая причальную мишень.
— Все уже здесь? — спросил Рашен.
— Здесь, — кивнул Эссекс. — В малом конференц-зале.
— Там же экран маленький, — упрекнул его Рашен.
— Зато уютно.
Рашен недовольно цыкнул зубом, но вспомнил, что у начальника штаба агорафобия, и решил его лишний раз не обижать.
— Все будет нормально, Фил, — сказал он. — Не мандражируй.
— Это ты себя убеждаешь? — ляпнул Эссекс. Боровский ткнул его локтем в бок и состроил жуткую гримасу.
— Ерунда, — сказал Рашен. — В чем мне себя убеждать? Наоборот, у нас впереди самое интересное… Просто море веселья.
— Да? — удивился такому выводу Эссекс.
— Разумеется. А тебе, Фил, разве не надоело, как мы до сих пор воевали?
— А как мы воевали? — Эссекс озадаченно посмотрел на Боровского.
— Мы теперь не армия, — объяснил Рашен. — Мы самая что ни на есть пиратская эскадра. Хотя бы на ближайшее время. Пока не докажем, что нужны Земле.
— И что? — осторожно спросил Эссекс. Он давно понял, что в непринужденной беседе с русским проще спросить, чем самому догадаться. Очень уж у Рашена бывали неожиданные концепции.
— А то, что корсарам положено быть поддатыми и расслабленными. Знаешь, сколько у нас выпивки? Сейчас все совещание так надерется… Не сразу, конечно, а когда решим, как дальше жить. По пол-литра на рыло! Мозер расстарался. Кстати, сволочь ты, капитан.
— За что?! — возмутился Мозер, не поворачивая головы. Он сейчас аккуратно подводил катер к шлюзу.
— Я же сказал тебе: все не отбирать!
— Обижаете, сэр. У них две канистры было. Они сами мне тут же одну и вручили. Сказали, если надо, еще сделают.
— Ты узнал, где у них аппарат? — тут же поинтересовался Боровский.
— Ой, это безнадежно! — рассмеялся Эссекс. — Все самогонные аппараты на судах — изделия двойного назначения. У меня на «Роканноне» доктор выгонял почти настоящий спирт через искусственную почку. На десантниках бражку настаивают в системах промывки оптики. Там бачок на десять литров и такие гнутые патрубки…
— Это ты что-то загнул, — не поверил Боровский.
— В бронетранспортерах! — объяснил Эссекс. — Эх ты, а еще туда же — боевая часть…
— Да я этих десантников в жизни не видел, — пошел на попятный старпом. — И вообще…
— У Абрама, по-моему, в унитазе что-то такое было, — неожиданно упавшим голосом произнес Рашен.
Все затихли. Скаут Файна до сих пор не подал голоса.
Катер без малейшего сотрясения прилип к шлюзу.
— Ювелирная стыковка, — заметил Мозер. — Даже самому приятно. Господин адмирал, давление уравнено. Открываю люки.
— Ты хорошо водишь малотоннажники, — сказал Рашен печально. — Но Абрам — еще лучше.
— Я помню, Oleg Igorevich, — кивнул Мозер. — Вы не спешите с выводами. Старина Эйб не даст себя угробить. Ни чужим, ни нашим.
— Наши-то пострашнее чужих будут, — заметил Эссекс, вставая. — Ну, Алекс, пойдем?
— Страшнее группы F в обитаемой Вселенной нет ничего, — твердо сказал Рашен. — Зарубите это себе на носу. Пока мы это помним, будем живы. А как забудем — нам pizdets.
Он тяжело поднялся на ноги и, сутулясь, пошел к выходу.
* * *
Большой многофункциональный корабль, он же в просторечии мегадестроер, «Джон Гордон» внешне представлял собой угловатую летающую тарелку километрового диаметра. Корабли серии 105 проектировались универсальными боевыми судами. На практике, как любое многопрофильное устройство, каждую из возложенных на него функций по отдельности «Гордон» выполнял так себе. Земляне уяснили это, когда «сто пятых» было построено уже десять штук. Несколько монстров переоборудовали в десантные баржи, один торжественно вручили полицейским, а два подсунули группе F. Полиция свой дредноут переделала в мобильную военную базу. Бригада Attack Force на «Гордоне» устроила штаб, а «Старк» таскала за собой для поднятия авторитета. В основном он работал складом боеприпасов, мог послужить летающей крепостью, а лучше всего исполнял роль страшилки для окопавшихся внизу. Ракетно-бомбовая нагрузка была у него вполне достаточная, чтобы группа F чувствовала за собой крепкий тыл.