Седьмого мая в середине дня старший участковый уполномоченный Сан Саныч Лакшин, проходя по Миусскому скверу по служебной надобности, заметил двух бомжей, вернее, бомжа и бомжиху, славно расположившихся закусить и выпить на травке за густыми кустиками, венчающими детскую площадку. Так как Миусская площадь и сквер находились на его участке, Сан Саныч не преминул проявить свой служебный долг, тем паче что бомжи были не с его земли, а явно какие-то приблудные. Он подошел к ним со строгим видом и хотел было гаркнуть, чтобы они убирались с его территории подобру-поздорову, однако что-то его остановило. Это «что-то» заключалось в том, что бомж и бомжиха пили коньяк «Хеннесси» 4-летней выдержки стоимостью три с половиной тысячи целковых и закусывали его настоящей черной осетровой икрой, черпая ее небрежно алюминиевой столовой ложкой из наполовину заполненной пол-литровой банки. Рядом, на глянцевом журнале с полуголой теткой на обложке, лежали целый ананас и раскрытая коробка австрийских шоколадных конфет «Моцарт». Словом, зрелище было поистине фантастическое.
Бомж и бомжиха были уже в достаточной степени пьяны, отчего появление участкового они восприняли как явление званого и долгожданного гостя. Без всякого намека на испуг и даже растерянность бомжиха радушно предложила Сан Санычу присоединиться к ним и выпить коньяку, закусив, по желанию, икрой или конфетками. Ну, будто бы Лакшин заглянул «на огонек» к своим хорошим знакомым и был не против разделить с ними трапезу.
Что подумать полицейскому, глядя на такое пиршество бомжей? Только две вещи. Первая, это то, что жизнь участковых уполномоченных до того жалка, уныла и бесперспективна, а еще столь мало оплачиваема, что вот даже бомжи живут намного лучше и могут себе позволить дорогущий коньячок с ананасами, конфетами и черной икоркой, а он ничего этого позволить себе, увы, не может. Второе же, о чем обязательно должен был подумать капитан полиции, так это то, что все это означенные бомжи откуда-то сперли. И узнать, откуда – наиглавнейшая задача и наипервейший долг служителя благочиния и порядка, тем более его, старшего участкового уполномоченного капитана Лакшина, как представителя начальствующего состава органов внутренних дел. А раскрытие преступления – это галочка в послужном списке, полный респект и уважуха от начальства территориального отдела, а возможно, и денежная премия (на коньяк «Хеннесси» 4-летней выдержки, конечно же, не наскребешь, но купить полкило копченой колбасы вполне рельно). Посему приглашение выпить и закусить старший участковый уполномоченный Сан Саныч Лакшин с негодованием отверг и произнес поистине сакраментальную фразу:
– А ну-ка…
Бомж и бомжиха, глядя на капитана полиции, быстренько допили коньяк и доели икру. Бомжиха зацепила горсть конфет и отправила их в рот, а бомж сунул ананас под мышку и принялся вставать. Получилось это у него не сразу, и он сказал:
– Любка, помоги.
Любка, жуя конфеты, подала ему руку, потянула ее, но, не соблюдя равновесия, упала вместе с ним в траву.
Касаться бомжей неприятно. Хватать их и поднимать с травы – тем более. Чувство брезгливости к этой группе людей, многие из которых потеряли человеческий облик, присуще многим нормальным людям и вполне понятно. А полицейские зачастую – тоже люди…
Старший участковый уполномоченный капитан полиции Лакшин был нормальным человеком. Поэтому он не стал помогать бомжам, а просто проследил, чтобы они все же поднялись. А когда это произошло, повел их к себе в участковый пункт, благо, что находился он через два дома от 1-й Миусской улицы. Войдя во двор, он раскрыл перед бомжами дверь и запустил их в предбанник участкового пункта с двумя дверьми: своего кабинета и кабинета участкового уполномоченного старшего лейтенанта полиции Воронцова. Старлей находился у себя и вышел на шум…
– Зачем это ты их… сюда? – удивленно спросил он.
– Надо, – степенно ответил Сан Саныч. И со значением добавил: – Они в Миусском сквере коньяк пили и черной икрой его закусывали.
– Они всегда чего-нибудь пьют и всегда чего-то закусывают, – резонно заметил Воронцов.
– Да, но коньяк «Хеннесси» они пьют все же не всегда, – улыбнувшись, парировал замечание участкового капитан. – И осетровой икрой из пол-литровой банки они тоже закусывают не всегда, согласись?
– Согласен, – ответил Воронцов и с интересом посмотрел на бомжей, рядком сидевших на лавке с блаженными и спокойными лицами. – Честно говоря, вообще ни разу такого не видел. Откуда у них такие яства?
– Во-о-от, – протянул Сан Саныч и поднял вверх вытянутый указательный палец. – В этом-то и весь вопрос – откуда?
– Думаешь, сперли где-нибудь?
– Думаю. А иначе-то у них и не бывает…
– Ну, так можно было прямо там, в сквере их расколоть, – недоуменно посмотрел на капитана Лакшина Воронцов.
– Как это, в сквере? Ты что такое говоришь? Будто только что из школы милиции… тьфу ты, из полицейского колледжа вылупился. Нам и отделу галочка нужна? Нужна! Стало быть, все должно быть чин по чину: дознание под протокол и прочие формальности. Без них – никуда. Тебя все учить надо?
– Не надо, товарищ капитан, – ответил участковый уполномоченный и свел брови к переносице. – Я все понимаю.
– Ну а раз все понимаешь, тогда я буду их допрашивать, а ты веди протокол. Не люблю я всю эту писанину, знаешь…
– Так и я не люблю…
– А у нас, видишь ли, секретарей не имеется, чтоб канцелярию вести, – наставительно произнес Сан Саныч. – Да и рано еще тебе писанину эту не любить. Вот станешь старшим участковым уполномоченным, тогда и будешь ее не любить…
Дознание касательно наличия у бомжей дорогого коньяка, еще более дорогой черной осетровой икры, ананаса и опять-таки коробки дорогих конфет началось с простого и прямого вопроса, обращенного сначала к «даме»:
– Как вас звать?
– Любка из Краснодара, – ответила бомж-дама.
– А как ваше полное имя?
– Любовь Андреевна Яровая.
– Любовь Яровая, значит, – явно что-то припоминая, произнес Лакшин. – Кажись, фильм такой был – «Любовь Яровая», – наконец вспомнил он.
– Был, – ответила Любка. – И чо?
– Ничего, – мягко произнес Сан Саныч.
Место проживания и место работы в вопросах капитана Лакшина к Любови Андреевне Яровой были опущены.
– Ну, а вас как зовут? – перевел взгляд с Любки на бомжа капитан.
– Михей, – ответил бомж.
– А как ваше полное имя?
– Аркадий Афанасьевич Михеев.
Место проживания и место работы в вопросах капитана Лакшина к Аркадию Афанасьевичу Михееву также были опущены.
Второй вопрос к бомжам был еще проще и прямее:
– Где взяли коньяк, икру и конфеты?
Ответ не заставил себя ждать. Любка из Краснодара и Михей ответили почти хором:
– Купили.