Мстислав ответил Святополку схожей улыбкой:
— Тебя погубит, киевлянин, неумеренность в еде.
Но тот на ответ был скор:
— О, всякую неумеренность я люблю! И неумеренность в еде, и неумеренность в вине, а особо — неумеренность в постели. Пока молодость не отцвела, ею надо пользоваться, не соблюдая никакой умеренности. А вот когда я буду стар, тогда и подумаю, сколько мне есть, сколько мне пить и сколько девушек тащить под одеяло…
Князь усмехнулся:
— Так все живут в Киеве?
— О, да!
Князь вздохнул:
— Совсем маленьким я бывал там… — потом он строго взглянул на лохматого охотника и уже громким голосом спросил: — Говоришь, этих туров зовут каменными?
— Точно так, господин! — охотник блеснул заметными ярко-голубыми глазами.
Мстиславу тут показалось, что оба охотника глядят на него как-то странно — вроде без должного почитания.
И он, хмуро сдвинув брови, сказал тому косматому:
— Ты мелешь вздор! Не бывает каменных туров!.. Ни при моем дворе, ни при дворе отца моего никто не слышал о таких. Значит, их и быть не может.
Охотник прищелкнул языком:
— Это очень редкий зверь. Он, сами смотрите, больших размеров и шкура на нем, как ночь, черна.
Князь здесь припомнил:
— Мне сказали, что у тура этого есть имя. Почему?
Охотник отвечал обстоятельно:
— Этот зверь настолько редок, что каждому в народе дают имя. Вот этого тура зовут Глебом…
— Опять ты мелешь вздор! — раздраженно воскликнул Мстислав. — Если в народе никто и слыхом не слыхивал ни о каких каменных турах, то как же им могут давать имена?.. Что-то ты темнишь, любезный!
Тут сказал слово другой охотник; когда он говорил, то совсем по-волчьи жмурил свои зеленые глаза:
— Вряд ли можно поверить, что о каменных турах никто слыхом не слыхивал и что никто их видом не видывал.
— Это почему? — Мстислав начинал злиться; как всякий правитель, он не терпел, когда ему перечили.
— Потому что тур этот был ранен. Мы встретили его недалеко от озер. Он ранен был стрелой под правую лопатку…
— Вот как! — удивился князь. — Ну и что?
— Если в теле зверя застряла стрела, — заметил охотник, — значит, где-то есть лук, эту стрелу выпустивший, значит, есть и рука, эту стрелу за оперение державшая… А значит, есть и глаз, этого тура видевший…
Святополк шепнул князю:
— Язык у него подвешен не хуже, чем у нашего грека.
А охотник с волчьей шкурой на плечах продолжал:
— Коли видел этого тура один человек, почему б его не видеть и другим?.. Вот и мы с братом увидели и добили.
Слушая этого охотника, Рябой отчего-то побледнел. Когда охотник все сказал, Рябой спросил его:
— Значит, вы только добили этого тура? А кто ж подстрелил его?..
Охотники пожали плечами:
— Мы тоже хотели бы это знать… — они заговорщицки переглянулись. — Мы вот что нашли на берегу одного из озер…
И они достали из-под туши обломок стрелы. Все увидели, что оперение прикреплено к древку нитью, крапленой охрой.
Рябой побледнел еще больше. Он сказал взволнованным голосом:
— Это моя стрела.
— Да, — подтвердили другие дружинники. — Точно такой же стрелой в том же месте он, — дружинники кивнули на Рябого, — подстрелил Глеба. Он попал ему, кажется, под правую лопатку.
Мстислав и Святополк молчали. Они не совсем еще понимали, о чем именно ведется здесь речь.
Рябой оглянулся на дружинников и совсем упавшим голосом сказал:
— Значит, я стрелял в Глеба, а попал в каменного тура?
— Нет! Мы все видели, как ты попал в Глеба, — заверили его дружинники. — Мы даже видели, как Глеб дернулся и вскинул руки.
— Ну тогда… — и Рябой, в ужасе округлив глаза, отступил от туши тура. — Это, говорю вам, не тур!
— А кто? — спросили любопытные челядины.
Рябой показывал на тушу дрожащим пальцем:
— Я знал, что бывают оборотни-волки, и даже видел их. Но я не знал, что бывают еще и оборотни-туры. Мне думается, эти оборотни значительно страшнее. Вы только посмотрите на этого быка!..
Воины за его спиной сказали мрачно:
— Теперь нам понятно, почему мы не могли догнать раненого Глеба. И откуда на земле было столько крови, тоже ясно.
И еще воины сказали Рябому:
— Ты убил оборотня! Жди теперь беды…
Рябой — бледный, как смерть, — все отодвигался от тура. И это неудивительно: многие христиане еще продолжали на Руси верить в оборотней, домовых, леших, водяных, русалок, мавок, злыдней… Справиться со своими страхами Рябой пытался с помощью крестного знамения. Прячась в толпе воинов, он осенял себя крестом.
Мстислав тут спросил охотников:
— Но отчего вы решили, что этого тура зовут Глебом?
Охотники ответили:
— Потому что на это имя тур отзывается.
— Вот как! — не поверил Мстислав.
А Святополк, будто что-то заподозрив, вдруг посерьезнел.
Князь сказал:
— Но вы же убили его…
— Да, мы тоже так думаем. Но все же… — охотники слегка толкнули тушу ногой. — Когда мы везли этого тура сюда и заговаривали о нем и называли Глебом, нам показалось…
— Что? — подался вперед князь.
Охотники посмотрели на него пристально:
— А вы попробуйте сами, господин, позвать его!..
Князь Мстислав напряженно улыбнулся:
— Право, странное вы предлагаете мне развлечение, — он оглянулся на Святополка, а тот, казалось, был мрачен. — Я же не язычник, чтоб веровать во всякие там бредни, в колдовство…
— И все же!.. — предлагали охотники.
— Ну хорошо! — согласился Мстислав. — Разве что потешить челядь… — и он, сбежав со ступенек, толкнул ногой тушу тура в крестец. — Эй, Глеб! Поднимайся…
Все замерли взволнованные, трепетные. С любопытством и одновременно готовые ужаснуться взирали на тушу зверя. Воцарилось молчание. И только цепные псы слегка ворчали за спиной у воинов…
И тут всем почудилось, будто тур вздохнул. Многие при этом вздрогнули и отскочили назад. Воины глядели во все глаза. Князь Мстислав через силу улыбался — одними губами. Святополк сверлил тушу глазами, но никак не мог понять, в чем здесь дело; он подозревал какой-то подвох.
— Вставай, Глеб! — срывающимся голосом повторил князь; при этом многие из воинов с уважением взглянули на своего властителя — отдали должное его мужеству.