При этих его словах Устиша скривилась, и Аполлону показалась странной такая ее реакция.
Девушка не сказала ни «да», ни «нет». С минуту молча протирала пол в углу. Но молчать долго, видимо, было выше ее сил. И Устиша проронила:
Между прочим, об вас только что спрашивали.
Спрашивали? Кто? — Аполлон задумчивым взглядом блуждал по листкам рукописи.
Господин Карнизов интересовался...
Аполлон слегка нахмурился:
Было бы странно, если б господин Карнизов не интересовался мною или кем-либо в этом доме. Он от этого интереса живет, насколько я знаю.
Он и госпожой Милодорой интересовался. И в каких вы состоите отношениях...
Аполлон покачал головой и промолчал. Что тут было сказать! Показывать пальцем на недостойного и говорить, что недостоин, — так ли уж это умно?
Устиша не могла не говорить за работой:
Но то, что я видела сегодня, — сущий кошмар, — девушка надраивала сухой тряпкой и без того идеально прозрачное стекло. — Вы не поверите, Палон Данилыч! Господин-то Карнизов, оказывается, козлоногий!.. Я как увидела... Бог мой!
Аполлон удивленно вскинул брови:
Что значит козлоногий?
А то и значит — наяву...
Девушка, не оглядываясь на него, все щебетала: она только что от Карнизова; она натирала у него в зале паркет, а господин поручик, верно, думал, что она уже ушла, он сел на кровать и стал стягивать сапоги (вы не знаете, Палон Данилыч, он ведь никогда не снимает сапог!); Карнизов разулся, а Устиша все работала и вдруг услышала такой звук у себя за спиной, будто козье копытце стало на паркет; оглянулась и обомлела — и действительно, копыто...
Однако Аполлон не очень-то поверил; он давно подозревал, что Устиша не в дальнем коробе хранит красное словцо и глазом не моргнет: удивит какой-нибудь выдумкой человека легковерного — вот вроде Марты, к примеру. Карнизов, может, обидел чем-то — вот она и вымещает.
Устиша продолжала:
Я убежала оттуда побыстрее. И теперь не знаю, как мне с господином Карнизовым держаться. Что вы посоветуете?
Держись как держалась.
А если он порчу напустит — как тогда?
Тогда и спросишь, а я отвечу... Пока что же рано посыпать голову пеплом.
Девушка кивнула:
Вообще он такой странный: глядит — будто запросто твои мысли выведывает, будто знает наперечет твои тайные, сокровенные мечты. Я вижу в нем дьявола...
Аполлон улыбнулся краешками губ:
Это бы ему польстило... Не надо видеть в нем больше, чем есть. В Карнизове его служба. И если крепость — тело, то господин Карнизов — рука. Или, как ты изволила заметить, — копыто...
В это время ему послышался шорох за дверью.
Аполлон оглянулся и увидел, как белый прямоугольник конверта скользнул через щель в комнату. Устиша тоже заметила конверт и быстро подняла его. Ей так любопытно было глянуть, что находится внутри, — у нее даже разгорелись глаза. Но она вынуждена была отдать конверт Аполлону. И сделала это со вздохом:
Кто бы это мог быть? — и непонятно было, к кому относился вопрос, к тому ли, кто прислал конверт, или к тому, кто его сунул под дверь; вероятнее всего, и к тому и к тому.
Аполлон не стал вскрывать конверт при горничной, положил его на край стола. Аполлон не слышал, о чем еще щебетала Устиша. Он поглядывал на конверт и был поглощен своими мыслями. Лишь через четверть часа, закончив с уборкой, горничная ушла.
Аполлон, человек аккуратный, вскрыл конверт ножницами.
Часы пробили одиннадцать ночи, когда Аполлон вошел в кабинет. Здесь было темно. И, судя по свежести воздуха, давно не зажигали свечей. Аполлон понял, что Милодора ожидала его не здесь.
Пройдя кабинет, — благо, в нем не сложно было ориентироваться, — Аполлон ступил во внутренние покои.
Милодора... — тихо позвал он.
Там тоже было темно. Маленькая гостиная, будуар... Приоткрытые в полумраке двери в спальню...
Милодора...
У Аполлона взволнованно стучало сердце. Сердце его безумно волновалось всякий раз, как Аполлон подходил к дверям этой спальни.
Он вошел. Было тихо. Было так тихо, что слышался ход часов из кабинета.
Аполлон увидел, что из-за штор пробивается бледный свет ночи, и подошел к окну с явным намерением приоткрыть шторы. Но тут из темноты послышался тихий голос Милодоры:
Не нужно света...
Аполлон в удивлении и волнении оглянулся. Но во мраке комнаты не увидел ничего. Разве что расплывчатое светлое пятно балдахина...
И вдруг ощутил легчайшее движение воздуха, — будто ночная бабочка пролетела мимо, коснувшись крылом его щеки. Он повел глазами в темноту и увидел возле себя неясный силуэт. Призрачный силуэт — как во сне. По нежному сладкому запаху волос Аполлон узнал Милодору и шагнул к ней, едва справляясь с головокружением. От нее веяло свежестью цветущей яблони. И это так волновало.
Он почувствовал ее прикосновение: руки Милодоры легко легли ему на грудь, потом скользнули выше, замерли на плечах.
Тихий голос Милодоры зажурчал ручейком:
Порой бывает так одиноко и так трудно... И оглядываешься по сторонам: за кого бы спрятаться... Вот за такие сильные плечи... И не находишь их.
Они рядом, — Аполлон взял ее руки с нежностью. — Оглянись: от кого тебе прятаться?..
Я вижу мрак... — дыхание Милодоры было близко-близко.
Аполлон улыбнулся в темноте:
Мрака не бывает, когда свет в голове. Ты — светла...
Голос Милодоры был — ветерок:
Мы с тобой встретились... Там, внизу... Помнишь?
Я видел тебя и раньше, — признался Аполлон. — И с тех пор мечтал встретиться вновь.
В голосе Милодоры отчего-то зазвучали грустные нотки:
Я поняла сразу, что ждала именно тебя.
Аполлон не ответил, только смотрел, как блестели в темноте ее глаза.
Милодора сказала:
Теперь мне бывает страшно: как я жила раньше? Как я могла не видеть, что вокруг меня пусто и серо! Как я могла мириться с такой жизнью!..
Ты хочешь сказать... — начал Аполлон.
Но Милодора приложила пальчик к его губам и прильнула к груди; от нее так и пахнуло теплом. Милодора сильнее прижалась к Аполлону, нежное дыхание ее взволновало его; от нахлынувших чувств, от желания у него зашумело в голове. В этот миг он догадался, что Милодора стоит перед ним обнаженная... Грудью он почувствовал нежное прикосновение ее груди, ее животик ожег ему живот.
Аполлон, поймав на мгновение горячие губы Милодоры, обнял ее. Руки у него дрожали, и он сам был этому удивлен. Руки его скользнули ниже по спине Милодоры и остановились на тонкой изящной талии. Аполлон крепче прижал женщину к себе: