— Я думала, книга пропала. — Темные глаза Зары полнятся слезами, а сама она словно обращается в камень. — Я думала, что заточена тут навеки ни за что.
— Вы ошибаетесь. Не ни за что и не навеки. — Примостившись на узкой кровати, я ставлю на пол свой кожаный мешок. Тэсс подходит поближе. — Мы собираемся вытащить вас отсюда. Совсем скоро, в среду вечером.
Зара отрицательно качает головой. На воротнике ее белой блузы виднеются брызги чая.
— Нет. Это невозможно. Кора никогда на это не пойдет. Я тут умру.
Я хмурюсь.
— Кора при смерти.
Зара прижимает ко рту костлявые руки.
— Кора? — повторяет она, отчаянно стараясь сосредоточиться на мне.
— Кейт, — подтолкнув меня плечом, упрекает Тэсс, — да не морочь ты ей голову.
— Ничего, бывало и похуже, — быстро собирается Зара. — Ты правда думаешь, что сможешь вытащить нас отсюда?
— Я должна. Иначе вы тут все превратитесь в жертвенных овечек перед закланием.
И я рассказываю Заре, что замышляет Инесс.
— Я говорила тебе, помнишь? — Зара звонко шлепает ладонями по подлокотникам кресла. — Я говорила, что она способна отойти в сторонку и дать нам всем погибнуть, если это будет лить воду на ее мельницу!
— Да. — Я быстро перевожу взгляд на дверь. Надеюсь, сиделка с родимым пятном так увлечена вязанием, что не станет вникать в причину шума. — К несчастью, вы оказались правы. Я надеялась, что вы поможете оповестить остальных пациенток, в первую очередь, конечно, ведьм. Вы сможете это сделать?
— Я могу попытаться. — Зара косится на смотровое окно. — Из-за снега нас не водят на прогулки, но, может, завтра… или в очереди в туалет. Но я не знаю точно, кто тут ведьмы, а кто — нет. Мы не осмеливаемся разговаривать о магии.
Что ж, остается только надеяться, что Финн найдет в Архиве нужные записи.
— Хорошо, — говорю я. — Мы постараемся вывести всех: и ведьм, и обычных женщин. Только не говорите, что побег намечен на среду. Просто скажите, что, когда зазвонит пожарный колокол, нужно быть готовыми.
Идея насчет пожарного колокола принадлежала Мэй. Она додумалась до этого сегодня утром, когда мы толкли в ступках розовые лепестки. Ей как-то довелось присутствовать при том, как новая пациентка стянула у сиделки спички и подожгла свою постель.
— Я могу попытаться, но половина из них все забудет. Настойка опия делает с памятью странные вещи. — Зара понижает голос до хриплого шепота: — Я провела здесь достаточно долго, чтобы у меня выросла доза. В плохие дни вся моя чертова сила воли уходит на то, чтоб не вымаливать добавку. Я не могу осуждать тех, кто это делает.
— С этим мы тоже собираемся кое-что сделать.
Я едва успеваю закончить свой рассказ о том, что задумали мы с Мэй, как Тэсс вдруг, захлопав ресницами, откидывается на кровать, ударившись головой о бетонную стену.
— Тэсс? Тэсс! — кричу я, обнимая безвольно обмякшую сестренку.
— Тише! — одергивает меня Зара и, подойдя к двери, заглядывает в смотровое окно.
— Тэсс! — Я слегка встряхиваю ее.
Я еще ни разу не видела, чтоб видение захватывало сестру с такой силой. Тэсс открывает глаза и, неровно дыша, непонимающе смотрит на меня.
— Ох, Кейт. — Она отодвигается и прижимает обе руки ко рту, будто сдерживая рвоту, и, закрыв глаза, несколько раз глубоко вздыхает. Ее личико в форме сердечка — такое же, как у Мауры и у мамы, — бледно.
Зара стоит перед дверью, загораживая собой смотровое окно.
— С тобой все в порядке? — спрашиваю я Тэсс, дотронувшись до ее колена.
Тэсс кивает, но ее серые глаза смотрят тревожно.
— Это сработает. Я видела, все получится. Сестра София правила фургоном, в котором было полно девушек. Я узнала некоторых, это пациентки из палаты для неконтактных. Я думаю, время было предрассветное, небо розовело, а они ехали по длинному тракту к какому-то странному дому. Дом тоже был розовым, с башенкой, огороженной площадкой на крыше, и стоял у моря. Я слышала звук прибоя и крики чаек и чувствовала запах соли. Очень необычный дом.
Она прижимает руки к вискам, и я чувствую, как болит у нее голова — боль наползает, словно красная дымка.
— Я… я знаю этот дом. Я там бывала. — Голос Зары превращается в сипение, и она откашливается. — Когда-то в Новой Англии существовала целая сеть образованных людей, которые симпатизировали Дочерям Персефоны. Конечно, они были на подозрении у Братьев и нуждались в безопасных убежищах. Этот дом — одно из таких убежищ.
— Вы можете сказать нам, где он находится? — спрашиваю я.
Худое лицо Зары растягивается в дьявольской улыбке.
— Я могу сделать кое-что получше. Если у вас найдется чем и на чем писать, я нарисую карту.
Тэсс дрожащими руками извлекает из кармана сложенный лист бумаги и огрызок карандаша и протягивает их Заре.
— Давай я полечу головную боль, — говорю я.
Сестра кивает и, съежившись в своем сером плаще, приваливается к стене.
Некоторое время в комнате слышно только, как Зара шуршит карандашом по бумаге.
После того как я облегчала страдания Коры и лечила роженицу в лазарете, мне ничего не стоит убрать головную боль, я чувствую лишь мимолетное головокружение. Меня гораздо больше беспокоит сама Тэсс. Она слегка вздохнула, когда голова перестала болеть, но на ее лице застыла печаль. Если нас ждет успех, почему она так расстроена? Где-то у моря стоит дом, который может стать безопасным убежищем для наших беглянок, и это большое благо, ведь мы не сможем всех их спрятать в монастыре.
И благодарение Господу за то, что видение посетило Тэсс сейчас, а не пятнадцать минут назад, когда мы стояли посреди палаты для неконтактных пациенток и нас окружало множество людей. Она не в том состоянии, чтобы колдовать, а я не смогла бы одна изменить память стольких свидетелей. Безумием было позволить ей сюда приехать.
— Вот. — Зара протягивает нам карту. Сейчас у нее совершенно нормальные зрачки: кажется, потрясение помогло ей прийти в себя. — Туда целая ночь езды, но это ближайшее из наших убежищ. Там жила супружеская пара, Джон и Хелен Грейсоны. И нужно было знать пароль, «corruptio optimi pessima». Он, конечно, мог измениться.
— Порча лучших — наихудшее зло, — переводит Тэсс.
Зара кивает. Она смотрит на Тэсс зачарованно, словно на сошедшего с небес на грешную землю ангела.
— А ты… ты та самая пророчица. — Она наклоняет голову и издает тихий застенчивый смешок. — Я… ох, у меня к тебе столько вопросов. Надеюсь, когда-нибудь мне удастся их задать. Я никогда не разговаривала с провидицей, которая не была бы затронута безумием.
Тэсс прикусывает губу.
— А они все были сумасшедшими?