– Тебе еще родить надо, – буркнула Анжела. – Все насмарку, все упражнения, вся программа. Все заново надо будет начинать, и то – бабушка надвое сказала, будешь ты после этого ходить или нет. Нагрузка такая на позвоночник. Рожать все равно сама не сможешь.
– Все будет хорошо, – сказала Леся. – Восстановлюсь. Сделают кесарево. Интересно, мальчик будет или девочка? Ты кого хочешь?
– Не знаю, все равно, – ответил Артем. Вообще-то он не планировал ни мальчика, ни девочку. Он вообще детей не планировал. Нет, в принципе, по большому счету он хорошо к ним относился, и они его любили. Ему нравилось на них смотреть на пляже, пинать с ними мяч, он мог повозить игрушечную машинку, издавая смешные звуки. Но он плохо представлял себя в роли отца.
Леся хотела вернуться в Москву, к маме, но Анжела встала насмерть.
– Не пущу, – сказала она и уперла руки в боки. – Здесь будешь беременная ходить. Под моим присмотром. На воздухе и с хорошим питанием. Нечего там делать, только пыль глотать и химию всякую есть. А здесь все свеженькое, натуральное. Там только попади в консультацию – залечат, положат в больницу на сохранение, будешь до родов лежать и не двигаться.
– Анжела права, – согласился Артем. – Тебе здесь лучше будет.
Леся не спорила. Звонила ее мама и спрашивала, когда она приедет. Леся что-то мямлила в трубку про море и солнце. Лесина мама с Анжелой сразу не сошлась характерами. Если к телефону подходила Анжела, разговор заканчивался скандалом. При этом и та, и другая в разговорах с Лесей даже не намекали на произошедшую очередную ссору.
Только однажды Анжела не сдержалась и при Лесе рявкнула в трубку:
– И не звони сюда больше, лахудра!
Леся округлила от ужаса глаза. Артем сбежал на пляж, твердо решив не вмешиваться в переговорный процесс. Анжела стояла довольная.
– Надо будет потом маме позвонить и успокоить, – сказала наконец Леся, но так и не позвонила, погруженная в собственные мысли и ощущения.
Рожать решили все-таки в столице.
– Я тоже еду, – объявила Анжела Артему.
– Куда? – не понял он.
– Рожать. Билеты мне купи.
Артем знал, что, когда домработница говорила таким тоном, дальнейший разговор был бесполезен.
Последний, девятый, месяц беременности был совершенно невыносим. Артем уходил рано утром, приходил поздно вечером, стараясь свести свое пребывание в доме к минимуму. В его квартире постоянно кто-то находился – то Лесина мама, то ее сестра, которая продолжала строить ему глазки. Стоял ровный женский крик.
Лесина мама с Артемом не разговаривала – обиделась на то, что свадьба была устроена «не по правилам», и это единственный пункт, по которому они сходились с Анжелой во мнениях. К тому же официальную регистрацию брака Артем решил отложить «на потом», когда родится ребенок. И этого Лесина мама тоже ему никак не могла простить. Она настаивала на элитном роддоме, в котором у нее был знакомый врач. Ей хотелось для дочери лучшего: отдельной палаты с холодильником и телевизором, в которой Леся будет лежать вместе с новорожденным, – «человеческих условий», как она говорила. Анжела же сходила в роддом, который находился в пяти минутах езды от их дома, обычный, старый, с палатами на четыре человека, кормлением по часам и знакомой акушеркой, которая, по ее выражению, «без понтов, зато с руками из того места».
– Артем, вы должны принять решение, – позвонила ему Лесина мама, видимо, сделав над собой усилие.
– Пусть Леся решает, – сказал он, – как ей будет комфортнее.
Леся принять решение не могла никак. Когда она разговаривала с мамой, то хотела рожать непременно в элитном роддоме, а после разговора с Анжелой мечтала попасть в обычный роддом, где не будет телевизора, зато будут подружки по палате и опытные руки старой акушерки.
Пока скандалили и решали, Леся начала рожать. Роды были экстренные, еле успели довезти до того самого ближайшего роддома и сдать на руки дежурной бригаде.
* * *
Леся родила девочку. Артем переехал жить к Димке. Он был совершенно не нужен в этой давно не принадлежащей ему квартирке: уставшая Леся, решительная Анжела, плачущая малышка, которую назвали Катей.
– Почему Катя? – спросил Артем.
– Анжела сказала, что красивое имя. По святцам подходит. И мне нравится, – нерешительно ответила Леся. – А ты против?
– Да нет. Катя так Катя, – пожал плечами Артем.
– У меня прабабушка была Катерина, – начала оправдываться Леся. – Я хотела Софьей вообще-то… Но Катюша красиво, правда?
– Правда, – согласился Артем.
– Ехай, ехай, – махала на него руками Анжела, – одна зараза от тебя. Мотаешься везде, бациллы собираешь.
– Ты поезжай, – сказала нерешительно Леся, которая без Анжелиного слова шагу не решалась ступить. – И вправду, хоть будешь высыпаться, ты же работаешь, а Катюша плачет…
Артем сидел у Димки – сумку с вещами он поставил рядом. Как на чемоданах. Димка посмотрел на него и налил водки. Артем выпил. Они уговорили бутылку, но Артем чувствовал, что у него – ни в одном глазу.
– Слушай, как так получилось? – спросил Димка.
– Не знаю. Сам не понимаю. Как-то все помимо меня.
– Ага. Зато ты теперь семейный.
– Какая там семья…
– Ну да, своеобразная. А может, так и надо?
– Не знаю, как надо. Но там мне точно делать нечего. Я им не нужен. Даже малышку на руки не дают взять – не так держу, уроню, грязный, только поела, только покакала, разбужу…
– А Леся твоя как?
– Откуда я знаю? Мы ведь фактически чужие люди. Даже не знаю, как Катя появилась…
– Ну, краткий курс гинекологии я могу тебе прочесть, – гоготнул Димка.
– Нет, я не думал, что так все быстро получится. И врач говорил, что шансов мало. Как-то сразу все, в один момент. Мы ведь даже с ней не разговаривали, то есть разговаривали, конечно, но как-то все на бегу. Я не знаю, что она любит, что у нее было до меня, какая жизнь. Даже ее фотографии детские не видел.
– Зачем тебе фотографии?
– Ну просто так. Хорошо, не фотографии. Но не знаю я ее. Вообще. Чужой человек. И вот, сразу Катя. Почему Катя? Я хотел дочь Анной назвать. Она ведь даже не спросила, как я хочу назвать дочь. Понимаешь? Даже не поинтересовалась. Просто огорошила – Катя, и все.
– Так поговорите, какие проблемы? – пожал плечами, наливая в рюмку, Димка. – И имя можно изменить.
– Сейчас уже это как-то странно. Вопросы про любимую музыку и книжки задаются на первом, ну на втором свидании, а не в перерывах между кормлением ребенка. Сейчас совсем не до этого.
– А если ты узнаешь, что она любит бардов, а имя Аня терпеть не может, потому что так звали ее лучшую подругу, которая увела у нее первого молодого человека, у вас что-то изменится?