— Пока — что? — Опять она меня переиграла, вшивая драматургесса
— Пока — это пока, Ти…
ВПЗР следует за мной по пятам, пока (о, это многозначное и многозначительное «пока!) я укрепляю дом по периметру, этаж за этажом: закрываю решетки, запираю окна, опускаю жалюзи. Лишь в свою спальню она меня не допускает, заявив, что не позволит загнать себя в консервную банку.
— Консервная банка сооружается для вашего же спокойствия…
— Кто тебе сказал, что я беспокоюсь, Ти?
— Вы считаете, для беспокойства нет причин? Особенно после того, что произошло сегодня?
— Ты имеешь в виду труп? — ВПЗР произносит слово «труп» с какой-то легкой, мечтательной ностальгией, как произнесла бы «Ты помнишь петушков на палочке из нашего детства?».
— Да. Его. И второго, который… который…
— Который не труп, а вполне себе живой человек? Кстати, ты заметила, что он был в куртке с капюшоном? — Она смеется
— Не вижу поводов для веселья, — вяло огрызаюсь я.
— Но и грустить особо не о чем. А то, о чем ты говоришь, произошло отнюдь не сегодня. Три-четыре дня назад, как минимум. И все это время мы совершенно спокойно засыпали и просыпались в добром здравии. Никто не покушался на наши жизни.
— Может, этот «никто» не знал о нашем прибытии. А теперь вот узнал, и…
— Не смеши меня, Ти! Остров слишком маленький, слишком. Просто крохотный. Любое прибытие, а уж тем более трехдневное пребывание на нем не осталось бы незамеченным.
— Но и о существовании того человека мы не подозревали.
— Не подозревали, потому что он прятался. А мы — не прятались.
В словах ВПЗР есть определенная логика. Которая не мешает мне вооружиться двумя ножами, взятыми из верхнего ящика кухонного стола.
— Не забудь про каминную кочергу, — издевательским тоном советует мне ВПЗР. — Тоже весьма эффективное оружие.
— Я учту.
Каминная кочерга и вправду может быть эффективной, и как только мне самой не пришла в голову такая простая мысль? В голове ВПЗР бродят совсем иные мысли:
— Ты занимаешься глупостями, Ти. Ведь ясно, что никто не собирается на нас нападать.
— С чего вы взяли?
— Нет, я просто поражаюсь! Как можно было, прожив рядом с хорошим… отличным писателем столько лет и основательно вникнув в его кухню, остаться такой тупой? Не заметить очевидного! Не определить жанр, в котором могут развиваться события?
— А при чем здесь жанр? Мы же не внутри книги…
— Ничто не мешает тебе представить себя внутри книги. Книги об острове, где произошло убийство неизвестно кого, неизвестно почему…
— Вы же не пишете детективов! — Наконец-то и у меня появилась возможность куснуть ВПЗР. — Вы давно их прокляли. И авантюрные романы заодно.
Все так и есть. Много лет назад ВПЗР зачистила территорию, выжгла напалмом литературную сельву, оставив нетронутыми лишь небольшое поселеньице «интеллектуальный квест» и деревушку «триллер-шарада». Это — весьма сомнительные населенные пункты, процент сумасшедших в них зашкаливает. А первая среди равных — сама ВПЗР. Едва ознакомившись с ее тв-вом
Может быть, не так уж они не правы.
— …Считаешь меня сумасшедшей, Ти? — ВПЗР подмигивает мне.
— Считаю вас несколько… м-м… эксцентричной.
— Никакой эксцентрики. Ты опять неверно определяешь жанр…
— Да плевать мне на жанр! — не выдерживаю я. — Меня волнует только одно: как убраться отсюда, не подпалив задницу.
— Себе или другим?
— Себе.
— Так-то лучше. Будь точна в определениях, Ти. Тебе это очень поможет. Пока…
— Пока — что?
— Пока ты еще здесь..
Снова это чертово «пока»! ВПЗР издевается, определенно. И никакая она не сумасшедшая! Хитрая сволочь, экзекуторша — да, но не сумасшедшая.
— Нам нужно сообщить о трупе в полицию… И о пропаже с Талего остальных — тоже. Умышленное убийство — это вам не шуточки!
— Сообщай! — ВПЗР равнодушно пожимает плечами. — Вот прямо сейчас и телефонируй.
— Вы же знаете не хуже меня… Телефоны на острове не работают.
— Отправь голубиную почту.
— Мы можем выбраться отсюда на катере… Я видела катер за океанариумом.
— Ты умеешь водить катер?
— Не думаю, что это так уж сложно… Во всяком случае, мы могли хотя бы попытаться…
— Что ж, рискни. Не зная направления, не зная, как маневрировать и справляться с волнами… Или ты была Туром Хейердалом в прошлой жизни? Ты была Жак-Ивом Кусто? Если нет — прыгать в лодку безумие.
— Безумием было бы оставаться здесь. И потом… Средиземное море — не Тихий океан. Судоходство здесь довольно оживленное. В крайнем случае, меня подберут…
— Буду молиться за то, чтобы тебя подобрали прежде, чем ты пойдешь на корм рыбам. — ВПЗР корчит такую рожу, что сразу становится ясно: молиться она не будет ни при каких раскладах. Ни разу, ни хрена. — В любом случае, я не могу тебя удерживать здесь. Поезжай.
— А вы?
— А я останусь.
— С трупом?
— Будем реалистами: трупы еще никому не причиняли зла. Если, конечно, не восставали из могил и не превращались в зомби, как в дурацких фильмах бездарей-режиссеров.
К вэпэзээровскому донжуанскому списку Великих это не относится. Великие никогда не марали свои безупречные, лилейно-белые одежды о прах и сукровицу зомби, — ни камерный Бергман, ни эпический Бертолуччи, ни даже идиотический Зиди.
— А… живой?
— Живой — не опасен, — ВПЗР снова врубает на полную мощность свой проклятый «радийный» голос. И он снова дразнит меня, кривляясь и высовывая язык.
— Вы уверены в этом?
— Абсолютно, Ти. Он и сам боится.
— Нас?
— Нас в частности. Мы ведь — незнакомцы. Чужие, которые вторглись на его территорию.
— И что же делать?
— Познакомиться, только и всего.
У меня нет никакого желания встречаться с человеком в капюшоне. И уж тем более — знакомиться с ним. Единственное мое желание — уехать с Талего. Проблемой отъезда, а точнее — бегства, я намерена заняться с самого раннего утра.