Андрей вздохнул:
– Измажемся как черти.
– Тем лучше. Ворог не распознает, – заметил Иван.
Подземный ход пополз кверху, сначала полого, потом все круче и круче. Больше всех устал Андрей. Он тяжело и хрипло дышал, при каждом шаге задевал влажные, рыхлые стенки и больше всего на свете мечтал о глотке свежего воздуха.
Идущий впереди Крашенинников внезапно замедлил шаг, затем и вовсе остановился, так что Аникей и Андрей едва не ткнулись ему в спину.
Иван осторожными движениями начал подрезать землю. Возился он довольно долго, пока наконец тесак его не уперся в пустоту. В образовавшееся отверстие хлынул свежий воздух. Иван расширил ход до того, чтобы в него можно было пролезть бочком. Маленький отряд выбрался наружу, после чего они тщательно заложили лаз и заровняли его дерном, который вырезали теми же тесаками.
– Хоть рядом пройдет – не узнает никто, – заметил Аникей, любуясь добротной работой.
– Если только не выследят нас, – хмуро добавил Крашенинников. – Вот кривая липа рядом, запоминайте… Ежели кому одному суждено возвратиться.
Лаз вывел их на берег реки. Местность была знакомой – именно здесь они летом постигали ратную науку, и никому тогда в голову не могло прийти, что в этом чахлом ивняке начинается потайной ход в крепость…
Стояло новолуние, и узкий серп луны давал мало света. Они прислушались, кругом было тихо, лишь изредка плескалась речная волна.
Быстро спустились к воде, разделись, каждый связал одежду в узелок.
– Плывите потише, – сказал Крашенинников и первым вошел в реку.
Вода была ледяной, Андрея едва не скрутила судорога. Он припомнил летние занятия и несколько раз, чуть не хлебнув воды, вдохнул полной грудью, чтобы успокоить дыхание, потом с силой потер занемевшее место. Судорога отпустила, и он поплыл дальше, держа над самой поверхностью воды узелок с одеждой, чтобы не замочить его.
Воды в реке после осенних обложных дождей сильно прибыло, течение, особенно в середине русла, было стремительным. Замешкавшегося Андрея отнесло вниз. Ступив на берег, он наскоро оделся и подошел к товарищам, которые уже поджидали его.
Двинулись вдоль дороги, по пожухлой, мокрой осенней траве. Было холодно, моросил нудный дождь.
Послышался отдаленный шум. Иван припал ухом к дороге.
– Конный отряд, – сообщил он. Потом еще послушал и добавил: – Всадников с полдюжины. Ложись!
Они залегли за кустарником у дороги.
– Изничтожим их, – шепотом предложил Андрей. – Коней захватим, сподручнее будет передвигаться.
Багров напомнил:
– Их шестеро.
– Ну и что! Всего по два на брата! – горячо зашептал Андрей. – Сдернем по одному, на коней вскочим, а с остальными запросто расправимся. Не ждут ведь нападения поляки!
– Пожалуй, и справимся, – вступил в разговор Крашенинников, – но шуму зададим, а он нам ни к чему.
Неторопливый перестук копыт постепенно приближался.
Когда всадники оказались совсем рядом, Андрей не без удивления, смешанного с невольным восхищением, насчитал их ровно шесть. То, как Крашенинников определил по стуку копыт количество всадников, показалось ему чем-то сверхъестественным.
– Руки чешутся, – прошептал Андрей, когда звуки затихли.
– Успеешь еще врага бить, – положил ему руку на плечо Аникей.
Теперь пошли быстрей, широким походным шагом, так, как ходили в учебные походы. Ходьбой и отогрелись немного.
Начало светать. На далеком востоке среди обложных облаков наметилась узкая, бескровно светлая полоска.
– А может, и зря мы поляков-то упустили, – вздохнул Андрей. – Взяли бы языка, от него все и выведали.
– Первый попавшийся вряд ли все знает, – возразил Крашенинников. – Нам нужно действовать наверняка.
День они переждали в чахлом лесочке – Андрей замерз отчаянно – и только к вечеру двинулись снова, стараясь не удаляться от дороги.
Едва оставили позади хутор, покинутый жителями, как в его сторону прогрохотала доверху груженная телега. Поклажа ее – массивный стол, добротные лавки, несколько крест-накрест перевязанных тюков – заинтересовала Ивана, он велел вернуться к хутору и организовать за ним наблюдение. Телега остановилась, солдаты принялись перетаскивать добро в дом. Вскоре из распахнутой настежь двери прямо в грязь полетела бедная утварь, принадлежавшая, видимо, прежним хозяевам, – горшки, ухваты и прочий немудрящий крестьянский скарб.
– Что-то готовят, – сказал Багров.
Чуть позже подошли к хутору и солдаты. Хорошо спрятавшиеся русичи видели, как они захлопотали по двору. Некоторые наскоро принялись сооружать коновязь.
– На хутор нам нужно проникнуть, – тихонько произнес Крашенинников. – Пока охрану вокруг не выставили.
Андрей почувствовал, как заколотилось его сердце.
– А выставят – как обратно пробираться будем? – спросил Аникей.
– О том после подумаем. Вон сараюшка, – кивком указал Иван. – Туда и спрячемся пока, а там видно будет. Другого хода нет у нас.
Жутко любопытно было Андрею узнать, что задумал Крашенинников, однако спросить он не решился, да и времени на то не было. По-пластунски, а где и короткими перебежками, если позволял кустарник, они двинулись к сараю. Дождались, когда солдаты, закончив коновязь, пошли в избу, и шмыгнули в чуть приоткрытую дверь.
В углу лежала большая куча соломы, и они зарылись в нее. Со двора доносились резкие, простуженные голоса. Изредка долетала русская речь. По стуку копыт было слышно, как во двор въехало несколько верховых.
– Думаю, други, поляки на хуторе совет держать собираются, – сказал негромко Крашенинников. – Послушать бы, о чем они будут толковать, – и, почитай, полдела сделано!
Сквозь просветы в соломе они видели, как в сарай вошел поляк. Андрею бросился в глаза шрам, тянущийся через всю его щеку.
– Эй, есть тут кто-нибудь? – на ломаном русском языке крикнул он. Оглядев сарай и не дождавшись ответа, несколько раз ткнул саблей в солому. Андрей почувствовал, как совсем рядом прошло смертоносное лезвие.
– Холодина тут – зуб на зуб не попадает, – пробормотал Андрей, когда поляк вышел. Он мерз больше всех.
Прильнув к щелям сарая, они видели, как во двор все время прибывают новые люди. Судя по богато расшитым мундирам, это были не простые солдаты.
Вокруг хутора поляки расставили караул. Ловушка, в которую добровольно попал малый отряд русских, захлопнулась.
Иван выжидал. Видимо, у него был план, которым он пока не поделился с товарищами.
В сарай вошел поляк, взял охапку мелко нарубленного хвороста, сваленного у двери, и, насвистывая, удалился. Через некоторое время из трубы избы повалили клубы дыма.