Чуть позже в сарай снова вошел солдат. Хвороста уже не было, и он взял для топки охапку соломы, в которой прятались русичи.
– Этак он скоро до нас доберется. Айда на чердак, – пробурчал Иван, и они, улучив момент, быстро по лестнице переметнулись наверх.
– Есть задумка, ребята… – произнес Иван и перешел на шепот…
Когда в дверь вошел солдат за очередной охапкой соломы, они замерли. Поляк подошел к остаткам в углу и нагнулся. Иван застыл над ним у жердей настила, заранее раздвинутых. В следующую секунду он прыгнул на поляка. Сцепившись, они покатились по земляному полу. «Только бы не закричал», – подумал Андрей, но поляку от неожиданности такое, видимо, и в голову не приходило. Они яростно сражались, сверху оказывался то один, то другой. Андрей и Аникей сквозь щели между жердями напряженно наблюдали за схваткой. Они, конечно, ринулись бы на помощь, но Иван предупредил: «Первого, ежели он будет один, беру на себя».
Огромному поляку удалось повалить Ивана на спину, однако тот ловко вывернулся и в свою очередь набросился на врага.
– Пусти! – прохрипел поляк, выпучив глаза и едва сдерживая стон. Крашенинников вытащил из кармана загодя припасенную тряпицу и запихал ее поляку в глотку. После этого быстро стащил с него одежду. Затем накрепко скрутил ему руки за спиной ремнем, спутал ноги. Оттащил поляка в угол, спрятав в соломе так, чтобы он мог дышать.
Едва успел Иван забраться на чердак, как в сарай вошли еще двое, обеспокоенные долгим отсутствием товарища. С недоумением оглядели они полутемное пустое помещение. Затем один что-то сказал, другой хохотнул и оба подошли к остаткам соломы. В последнюю минуту один заметил тело, шевелящееся под соломой, и недоуменно посмотрел на другого. Этого мгновения оказалось достаточно: Аникей и Андрей по знаку Ивана бросились вниз на недругов. Андрею достался низкорослый и с виду ледащий, однако ловкий противник. Молниеносным движением инок перебросил его через себя и припечатал к полу.
Багрову пришлось потруднее. Ему удалось свалить противника, но тот зубами вцепился ему в ногу. Озверевший Аникей тут же оглушил его ударом по голове, и противник обмяк, на несколько мгновений потеряв сознание.
Скрутив обоих врагов и сунув каждому кляп, русичи присоединили их к первому.
Аникей и Андрей также надели форму польских солдат. Затем все трое взяли по охапке соломы и направились в избу. Двор был пуст, лишь поодаль виднелся вражеский караул.
Первым шел Иван. Ударом ноги он отворил дверь и вошел в комнату. Посреди стояла русская печь, огонь в ней догорал. По обе стороны стола на широких лавках сидели люди, которые не обратили на вошедших ни малейшего внимания. «Солдаты» подбросили соломы, огонь заиграл, загудел, бросая веселые блики в начавшие сгущаться сумерки.
В летнем лагере ратников обучали польскому языку, но люди за столом говорили бегло, и многие слова оставались непонятными.
Русичи нарочно медлили, возились у печки; один сдвинул солому поближе к печному жерлу, другой аккуратно подметал освободившееся место. И вдруг… Неожиданно для всех троих прозвучала русская речь.
– А что думаешь об этом ты? – спросил человек, сидевший во главе стола.
Маленький юркий человечек, к которому он обратился, поспешно встал и зачастил:
– Ударить надо оттуда, где русские не ждут.
– Это откуда же?
– А с Клементьевского поля!
– Но лазутчики донесли, что там ворота самые крепкие, – возразил кто-то. – Ты что же, хочешь, чтобы войско наше лоб себе расшибло?
Все зашумели.
– Оставьте его, – произнес поляк в богатой одежде, и шум за столом мгновенно стих. – Он дело говорит. Войска у них мало, знаю. А главное, оно необученное. Сборище сиволапых мужиков да юродивых. А ты вот что, – обратился он к говорившему, даже не назвав его по имени, и что-то брезгливое мелькнуло в выпуклых глазах поляка. – Ты самолично поведешь наш первый отряд на приступ. И горе тебе, если случится что не так.
Человечек закивал и заулыбался, словно получил великую милость.
– Клементьевское поле уязвимо, – вновь послышалось возражение. – А что, если русские опередят нас и первыми ударят, сделают вылазку?
– Силенок у них на это не хватит. Да и ума тоже, – презрительно махнул рукой главный.
По незаметному знаку Крашенинникова все трое вышли из избы.
У коновязи кони похрустывали овсом. Охраны, к счастью, здесь не было – поляки были уверены в собственной безопасности.
Русичи торопливо отвязали трех неоседланных коней.
– Значит, так, – нарочито спокойно проговорил Иван. – Запомнили, что за столом говорилось?
Андрей и Аникей кивнули.
– Сейчас галопом на конях к своим, – продолжал Крашенинников. – Авось хоть один до крепости доберется… А пока нужно караул миновать.
– Так мы ведь свои! – ткнул пальцем Андрей в польский мундир, пришедшийся ему почти впору.
– Кони-то у нас не солдатские, – усмехнулся Иван наивности инока. – Да неоседланные.
– И пароль у них, видать, есть, – добавил Аникей, вскакивая на коня. – Слово петушиное, коего мы не знаем.
– Бог не выдаст, свинья не съест, – произнес Иван, и они рысью выехали со двора.
– Стой! Куда? – крикнул солдат, гревшийся у костра, и бросился им наперерез. Из палатки на окрик выскочили и другие.
Иван гикнул, ударил пятками коня и помчался вперед. Сзади, стараясь не отставать, скакали двое его товарищей.
Солдат успел копьем перегородить дорогу, но Иван свечой поднял коня в воздух и легко взял препятствие.
Крашенинников мчался, пригнувшись к гриве коня, и ловил ухом конский топот, доносившийся сзади. С ним поравнялся Андрей.
– Где Аникей? – спросил Иван.
– Конь под ним пал.
– Эх! Сам погибай, а товарища выручай! За мной! – крикнул Крашенинников и, круто повернув коня, помчался обратно.
Багров стоял в окружении врагов, которые, видимо, решили взять его живым. Они медленно сужали круг.
Аникей, успевший выхватить у одного из поляков длинное копье, размахивал им над головой, выкрикивая:
– Кто первый! Подходи! Проткну, как козявку!
Силы, однако, были слишком неравны, и поляки понимали это. Внезапное возвращение двух русичей расстроило их планы. Минутного замешательства оказалось достаточно. Крашенинников с налета прорвал вражье кольцо, подскакал к Аникею, нагнулся с коня, крепкой рукой охватил Багрова поперек туловища и, крикнув Андрею: «Прикрывай сзади!» – помчался во всю прыть…
Когда они избавились от погони, совсем смерклось. Русичи пустили измученных коней шагом.
К реке вышли в темноте.
– Кони добрые, жалко бросать, – вздохнул хозяйственный Аникей. – Да в подземный лаз их не затащишь.