Они прошли сотни две шагов, когда у Крашенинникова созрело решение. Он понимал, что важно не упустить нужный момент. Прежде было слишком рано, а через минуту может оказаться поздно: на войне ситуация меняется мгновенно. Иван прикинул взглядом расстояние до стены и, выйдя из зыбкого строя, решительно подошел к старшему поляку.
– Чего надобно? – спросил тот, покручивая усы, и с подозрением окинул взглядом ладную фигуру юноши.
– Просьбицу имею, ваша милость, – смиренно проговорил Крашенинников.
– Говори.
– Дозвольте, ваша милость, часового из лука подстрелить, – указал Иван на крепостную стену, из-за зубца которой показался мерно вышагивающий охранник.
– Ты так метко стреляешь?
Иван пожал плечами:
– Утку прежде сшибал на лету.
– Что ж, а теперь сшиби соотечественника, раз у тебя руки чешутся, – милостиво разрешил поляк. Он что-то сказал конвою по-польски, и те расхохотались.
Крашенинников расправил плечи.
– Сшибешь – тебе это зачтется… где следует, – улыбнулся старший.
Опасаясь, что седоусый раздумает, Иван проворно шагнул в сторонку. Он спустил с плеча лук, достал из-за пазухи заветную стрелу, загодя перевязанную красным лоскутком. Затем крепкой рукой натянул тетиву и сделал вид, что тщательно прицеливается в часового, который, ни о чем не подозревая, успел повернуть и шагал в обратную сторону.
Мужики и поляки из конвоя с любопытством наблюдали за Крашенинниковым.
– Что у тебя к стреле прилипло? Покажи-ка, – проговорил вдруг поляк.
В тот же момент Крашенинников спустил тетиву. Стрела, описав крутую дугу, высоко взмыла над острым зубцом стены и полетела в крепость, не причинив часовому никакого вреда.
– Под руку сказали, ваше благородие, – с досадой произнес Иван и отшвырнул в сторону ненужный уже лук.
– Стрелок из тебя, хлоп, неважнецкий, – покачал головой поляк. – Да и то сказать, из хама не выйдет пана. А ну, марш в строй! – Он грубо схватил Крашенинникова за шиворот и подтолкнул в сторону отряда.
Иван и Антип обменялись быстрым взглядом, подумав об одном: дойдет ли письмо до адресата?
– Эй, пся крев! Стой! – послышался вдруг сзади резкий окрик.
Голос показался Крашенинникову знакомым. Он обернулся и в первое мгновение опешил: перед ним стоял здоровенный детина – вражеский солдат, с которым он осенью, во время вылазки, сошелся в поединке.
– В гости, значит, к нам пожаловал?! – зловещим тоном произнес солдат.
Иван молчал.
– Что ж, милости просим! В прошлый раз мы, кажется, не довели беседу до конца, – воскликнул поляк и схватил Крашенинникова за руку.
Подошел старший.
– В чем дело?
– Этот хлоп из осажденной крепости, – горячо заговорил солдат.
– Что ты мелешь чепуху? – усмехнулся старший. – Это один из сотен мужиков, взятых во время прочесывания.
– Говорю вам…
– Я сам с патрулем подобрал его вчера на дороге, – перебил седоусый. – А сегодня… – не договорив, он кивнул в сторону отряда русских мужиков.
– Нет! Это будет большой ошибкой. Ему надлежит сохранить жизнь.
– Как он мог выбраться из крепости?
– Не знаю.
– Не знаешь, а говоришь.
– Да ведь это летающий московит!
– Что?..
– Да, это тот самый летающий московит, о котором у нас в стане столько разговоров, – с торжеством повторил солдат.
Когда Крашенинников услышал: «летающий московит», – сердце его упало: неужели все старания сохранить в секрете его полет оказались напрасными? Неужели враги проведали о прыжке по поднебесью? Но как?..
– С чего ты взял, что это тот человек? – спросил солдата старший.
– Я узнал его. Сначала схватился с ним за обозом, когда он почти успел перерубить главную осадную лестницу, которую привезли из-под самой Варшавы. Ну а потом он перепрыгнул через волчью яму такой ширины, что это было выше всяких сил человеческих, да еще держа на плечах своего раненого товарища.
– Неужели это тот самый, летающий? – все еще не веря в свою удачу, переспросил старший поляк.
– Готов присягнуть!
Услышав объяснение, почему враги прозвали его летающим московитом, Крашенинников вздохнул с облегчением. Значит, речь идет о его прыжке через волчью яму, а тайна крыльев осталась врагу неизвестной.
– Эге, дело здесь нечисто, – в раздумье произнес поляк. – Не зря этот хлоп рвался под стены крепости. Других пришлось на аркане тащить, а этот с дружком сам напросился… Отвечай, чего тут искал? – обратился он к Крашенинникову.
Иван молчал.
– Ничего, заговоришь! – тонкие губы поляка растянулись в торжествующую улыбку. – Слышали про тебя, летающий московит. Знатная птичка попалась. Заодно расскажешь, как из крепости улизнул, что там за ходы-выходы имеются. Взять его, а заодно и вот этого, – ткнул он палашом в сторону Антипа, обращаясь к страже.
Солдаты проворно вытащили Антипа и поставили его рядом с Крашенинниковым. Офицер распорядился:
– Обоих доставить в мою палатку.
– В Терентьевскую рощу? – бойко переспросил угреватый поляк, донельзя довольный тем, что ему не придется принимать участия в штурме.
– Ну да, в Тере… сам черт язык сломит, – выругался офицер. – Беречь их – глаз не спускать. Если что случится – голову сниму. А еще лучше – выдам тебя московитам, они сами с тебя шкуру спустят за твои художества.
Побледневший поляк промолчал, только крепче сжал длинное копье.
Услышав слова «Терентьевская роща», Антип и Иван незаметно переглянулись: они знали, что с этим местом связана важная военная тайна поляков. О ней Крашенинников тоже написал в грамотке, которую несколько минут назад, к счастью, удалось с помощью меченой стрелы переправить в крепость. Может, грамотку в эти мгновения успели обнаружить и переправить архимандриту Иоасафу?..
– Вперед! – махнул тем временем рукой старший поляк, и отряд мужиков под остриями наведенных на них копий двинулся на приступ.
Дробно стучали барабаны. Осадные орудия грохотали так часто, что от порохового дыма стало трудно дышать.
Ивана и Антипа вражеский конвой повел к Терентьевской роще, прочь от крепости. Их провожали завистливые взгляды пленных мужиков, шедших на верную смерть.
– Гибель их ждет, – вздохнул Иван, посмотрев на понуренных мужиков, которые нехотя переставляли ноги.
– Нас, паря, думаешь, другое ждет? – откликнулся Антип. – Гляди, им еще позавидуем.
– Эй, разболтались, черти, – замахнулся на них копьем угреватый.
– Выслуживается, – прошептал Антип, но сержант услышал и ударил его по плечу так, что пленник едва не упал.