— И сколько же вы, э-э-э, приняли? — поинтересовался начальник разведки.
— Всего ничего, — возмущенно посмотрел на оберста штабс-капитан. — Как вы стрельбу открыли, стакан коньяку, и только.
— Что? — немцы, понимавшие по-русски, недоуменно переглянулись. — Стакан?…
— Довольно! — оборвал это обсуждение генерал. — С ним говорить бесполезно. Туда его, В подвал, под замок, к тем самым!…
То, что русский командир батальона оказался «подшофе», так возмутило герра генерала, что, как только Щеглова увели, он, привычно вбросив в глаз монокль, не удержался от нравоучения своим офицерам:
— Нет, мальчишку-летчика, который после такой передряги полез к девчонке, я понимаю, но такое… Пфуй, мне остается только сочувствовать русскому генералу! — он резко оборвал свою гневную тираду и враз перешел к делу: — Что на передовой?
— Бой кончился, экселенц, — быстро ответил начальник разведки и добавил: — Но у Подгайчиков подозрительно тихо…
— Так и должно быть! — генерал успокоился, и монокль как бы сам собой выскользнул из его глаза. — Приказ перехвачен, русские выясняют, в чем дело, и, конечно, наш удар спутал им планы, но они начнут…
— Да, экселенц, — согласился оберст, однако, явно перестраховываясь, задумчиво произнес: — Но хотел бы я знать, что сейчас происходит в русском штабе?…
* * *
В крайнем раздражении командующий мерил шагами собственный кабинет и нетерпеливо поглядывал то на полевой телефон, то на двери. Наконец раздался вежливый стук, и на пороге возник начальник разведки.
— Разрешите?…
— Заходите, Александр Евгеньевич, — командующий остановился возле стола. — Я жду вас.
Форма обращения сразу подсказала начальнику разведки, что произошло нечто серьезное, и он подобрался.
— Слушаю, Лавр Корнилыч…
— Александр Евгеньевич, что вы скажете о событиях у Секерно-Райне?
— Да, паршивая штука… По моим сведениям, немцы захватили штаб батальона, и командир пропал. Боюсь, захвачен в плен… — начальник разведки сделал дипломатическую паузу. — Однако, Лавр Корнилыч, осмелюсь напомнить, разговор был. Его позиции…
— Я помню, Александр Евгеньевич, мы сознательно пошли на риск и, к сожалению, поплатились…
— Тогда что же здесь неожиданного?
— Неожиданного?… Видите ли, Александр Евгеньевич, меня настораживает, что это произошло сразу после того, как было принято решение нанести у Секерно-Райне главный удар. И я очень хотел бы знать, что вы по этому поводу думаете…
— Вы подозреваете… — нахмурился начальник разведки.
— Да-с, Александр Евгеньевич, подозреваю! Только, ради бога, поймите меня правильно…
— Но, Лавр Корнилыч, скрыть концентрацию войск мы просто не могли, а что касается удара у Секерно-Райне, то и командиры дислоцированных там частей не знают этого. Про срок я уж не говорю, он ведь и мне неизвестен…
— И, тем не менее, Александр Евгеньевич…
— Хорошо, Лавр Корнилыч, — начальник разведки вытянулся. — Я приму меры. Для начала предлагаю под видом возврата утраченных позиций у Секерно-Райне произвести усиленную разведку боем.
— Разведку боем?… — командующий на секунду задумался. — Это мысль… Правда, мы теряем внезапность, но, похоже, мы ее и так потеряли…
— Но, Лавр Корнилыч, этот вариант прорабатывался…
— Знаю, Александр Евгеньевич, знаю… — командующий вздохнул. — В каком районе вам легче всего контролировать перемещение германских резервов?
— Между Секерно-Райне и Подгайчиками, Лавр Корнилыч. Авиацией.
— Значит, у Подгайчиков… Внезапный удар, а по мере прояснения обстановки у Секерно-Райне принимаем решение. Озаботьтесь, Александр Евгеньевич.
— Слушаюсь! — начальник разведки замялся.
— Что, у вас еще что-то? — озабоченно спросил командующий.
— Да, Лавр Корнилыч. Прибыл взвод для проверки нового типа стрелкового оружия…
Голова командующего сейчас была целиком занята предстоящим наступлением, и, прекрасно понимая, что взвод — это несерьезно, генерал из одной вежливости поинтересовался:
— Нового? А чем же оно новое?
— Я и сам, признаться, еще не вникал. То ли облегченные пулеметы для стрельбы с рук, то ли карабины, стреляющие очередью, как пулеметы…
— Пулеметы? — заинтересовался командующий. — И сколько их?
— Всего тридцать, Лавр Корнилыч. Подспорье невелико, а вот участок для них надо потише, а то не ровен час…
— Думаю, вы правы, да и, признаться, не до них мне… — командующий вздохнул. — Мы уж по старинке на пушки налегать будем, да и «максимы», я полагаю, надежнее. Так что вы их к Клембовскому направьте, он у нас молодой, ему и интересно будет, и бои там планируются отвлекающие, вот пусть свои опыты и проводят. И им спокойнее, и нам…
— Слушаюсь. Немедленно направляю их к генералу Клембовскому.
— Вот и прекрасно. А уж сами Секерно-Райне из виду не выпускайте…
— Понимаю! Разрешите отбыть туда самому?
— Разрешаю…
Выйдя из кабинета командующего, начальник разведки сразу же наткнулся на вездесущего Долежай-Маркова. Поскольку комендант штаба как нельзя лучше подходил для задуманного дела, начальник разведки просто подхватил его под руку и увлек к выходу. На крыльце, оглянувшись вокруг и удостоверившись, что никто их не слышит, начальник разведки наклонился к уху коменданта и негромко сказал:
— Голубчик… У меня не слишком приятная новость…
— Если какое упущение по службе, то я… — начал было оправдываться Долежай-Марков, но начальник разведки мягко остановил его.
— Хуже, голубчик, хуже… Командующий подозревает утечку информации. Причем именно отсюда, от нас…
— Не может быть! — вздрогнул Долежай-Марков.
— Боюсь, может, — жестко сказал начальник разведки и пристально посмотрел на коменданта. — Озаботьтесь, голубчик. Все проверить, и мало-мальски подозрительное сейчас же на заметку. Я в Секерно-Райне, как вернусь, сразу доложите…
— Слушаюсь!
Ошеломленный этим известием Долежай-Марков прямо с крыльца, как коршун, начал пристально оглядывать штабной двор, а начальник разведки, спустившись по ступенькам, обогнул дом и подошел к молодому подполковнику, командиру новоприбывшего взвода. Сам подполковник, ожидавший здесь, возле своего «руссо-балта» вызова к командующему, едва завидев начальника разведки, сделал шаг навстречу.
— Ну что?
— Должен огорчить, — смягчая отказ, начальник разведки улыбнулся подполковнику. — Пока командующий принять вас не сможет. Занят. Обстановка, признаться, сложная. Вас направляют к Клембовскому, и там, согласно предписанию, полная свобода действий, но, конечно, в пределах разумного. А вот потом, когда будут первые результаты, командующий вас обязательно выслушает.