Как-то ночью в мою комнату вошел Гибби, один из стрелков звена «В», мне как раз снился один из этих кошмаров. Хотя я совершено ничего не помнил, он позднее рассказал мне, что я принялся дико вопить на него, срывая голос, так что Гибби даже подумал, что я стал лунатиком. Если это действительно обстояло так, война начала серьезно сказываться на состоянии нервной системы некоторых членов 83-й эскадрильи.
Тем временем события шли все хуже и хуже, планы немцев, казалось, были близки к завершению, хотя мы еще не потерпели окончательного поражения в воздухе. Геринг, вне всякого сомнения, думал, что через несколько недель мы израсходуем последние резервы, после чего Гитлер сможет обосноваться в Букингемском дворце. Для себя Геринг присмотрел отель «Савой». Это означало, что немцы не отказались от намерения вторгнуться в Англию.
Все военное руководство Германии отлично понимало, что самым первым пунктом этой программы должен стать захват полного и безоговорочного господства в воздухе над Ла-Маншем. Только после этого в море мог выйти флот вторжения, состоящий из нескольких тысяч десантных барж. Они должны были пересечь пролив за одну темную ночь, прикрываемые подводными лодками, тральщиками и торпедными катерами. После этого ранним утром баржи должны были высадить солдат и технику под прикрытием своей авиации. После захвата побережья на плацдармах следовало сразу соорудить временные аэродромы. Взлетные полосы должны были состоять из скрепленных между собой металлических решеток. Эти аэродромы обеспечили бы базирование истребителей, прикрывающих силы вторжения.
Маршал Рундштедт, который командовал армией вторжения, прекрасно знал, что наше ополчение пока еще безоружно, а регулярная армия не оправилась после Дюнкерка, ее следует переформировать и перевооружить. Гитлер специально прибыл из Парижа в Кале, чтобы в мощный бинокль полюбоваться в мощный бинокль тающими в дымке скалами Дувра. Он явно видел в Англии свою следующую жертву.
В начале сентября наша разведка засекла повышенную активность в системе водных путей Германии. Баржи всех типов и размеров начали двигаться к портам, где собирался флот вторжения. Многие из них были вполне мореходными, имели 200-сильные движки, что позволяло им развивать скорость до 10 узлов. Немцы грузили на них танки, орудия, боеприпасы, зенитки. В портах были собраны войска, ожидавшие приказа начать операцию. Все было готово. Буквально все порты от Антверпена до Дьеппа кишели тысячами этих самых барж. Фрицы, разумеется, прекрасно знали, что наша слабая бомбардировочная авиация постарается атаковать их. Всюду было расставлено множество зенитных орудий, которые должны были поставить на нашем пути стальной барьер и не подпустить бомбардировщики к баржам. Строились вышки с зенитными орудиями, устанавливались аэростаты заграждения.
И все-таки с первых дней сентября началась битва с баржами. Она шла днем и ночью. «Бленхеймы», «Хэмпдены», «Веллингтоны» атаковали баржи с малой высоты. На дно было отправлено множество десантных судов, но при этом также погибло множество солдат, которые были расквартированы в соседних домах.
Во время одного из таких налетов на Антверпен я долго летел рядом с самолетом, который уже пылал. Это было жуткое зрелище, так как самолет был английским. Когда за машиной вытянулся длинный хвост огня и искр, я увидел, что один из летчиков сумел выпрыгнуть с парашютом. Он приземлился в реку, но, надеюсь, он умел плавать и сумел спастись.
Когда мы вернулись назад, я спросил молодого канадца О’Конора, что именно произошло. Он мало что мог сказать. Судя по всему, этот самолет подбили зенитки прямо над целью, и самолет вспыхнул. Позднее я слышал, что один из летчиков был награжден Крестом Виктории за то, что пытался потушить огонь голыми руками.
Через двое суток мы ночью снова наведались в Антверпен. Плотный зенитный огонь взял свою долю, и погиб еще один из наших немногих уцелевших ветеранов. Я видел, как его самолет летит к порту над самой водой, чтобы наверняка поразить цель бомбами. А потом он взорвался. И Питкэрн-Хилл отправился к своим прародителям.
Эти налеты на порты сбора проводились для того, чтобы уничтожить как можно больше барж. Каждой эскадрилье был выделен порт, который она могла считать своим собственным. За ним полагалось присматривать, как за маленьким ребенком. Каждый экипаж получал свой собственный участок акватории, где стояло огромное количество барж, иногда 200, иногда и 400. Каждый самолет нес такой комплект бомб, чтобы причинить противнику максимум вреда. Мы несли множество мелких бомб, иногда даже брали ручные гранаты, которые тоже могли сказать свое слово, если попадали в нужную точку.
После каждого налета в воздух поднимался самолет-разведчик, и командир собирал вместе все экипажи.
«Я получил снимки рейда «С» в Антверпене. Вчера там находилось 400 барж, а сегодня осталось только 350. Кто отвечает за рейд «С»?»
Несколько пилотов поднималось на ноги.
«Вы потопили 50 барж, не так уж плохо. Но все равно недостаточно. Вы должны были положить все бомбы на территорию рейда, а не рассыпать их по берегам. Работать надо тщательнее. Иначе эти ублюдки действительно сумеют выйти в море и высадиться у нас, и тогда вам придется драться с ними голыми руками».
После этого мы снова поднимались в воздух. Разумеется, иногда налет приносил неудовлетворительные результаты. Лично я отвечал за участок в самом центре Антверпенского порта. Как-то раз мне удалось уничтожить около 100 барж, но похвалы командира дождаться все равно не сумел. Если же оценивать ход операции в целом, то оказалось, что мы топим баржи достаточно быстро, несмотря на сильнейший зенитный огонь немцев. Однако наши потери тоже были очень тяжелыми, и мы все знали, что должны обязательно выиграть битву с баржами до того, как они тронутся с места Ходили слухи, будто на восточном побережье Англии похоронены трупы тысяч утонувших германских солдат, выброшенных на берег прибоем. Их баржи, дескать, были уничтожены самолетами Бомбардировочного Командования. Конечно, эти слухи так и остались слухами, никому из англичан так и не удалось увидеть ни одного мертвого немца, хотя многие клялись, что лично знают людей, которые закапывали эти трупы.
15 сентября парни Истребительного Командования одержали свою величайшую победу. Они сбили не меньше 185 германских самолетов, понеся совсем незначительные потери. Нет никаких сомнений, что после войны выяснится, что в действительности было уничтожено много больше немецких самолетов. Это была победа лучшей авиации, лучших самолетов, лучших летчиков. [12]
Ночью того же дня мы провели самый крупный налет на Антверпен. Это оказалась ночь полнолуния. Много барж было потоплено, много взорвалось, уничтожая стоящие рядом суда. Все баржи были полностью загружены, нет сомнений, что немцы были готовы к выходу.
Так как мы летели над портом на малой высоте, то отчетливо видели танки на палубах барж, орудия на корме каждой из них, в доках стояли какие-то предметы, укрытые брезентом. Намеченный «Der Tag» явно близился, но, может быть, именно 15 сентября немцы осознали тщетность своих надежд.