Пробудившись с пением петухов, Олег Иванович некоторое время не поднимался с кровати, пребывая под впечатлением от увиденного сна. В его сердце засело чувство некоего всеобъемлющего порыва, неистребимого желания к действию. В самом деле, не пристало ему ходить на поводу у слабовольных и оробевших вельмож! Эдак Рязань и вовсе захиреет, затертая между ордой и Москвой! Рязанскому князю непременно нужно огрызаться и показывать зубы, дабы сохранить свой многострадальный удел независимым от Москвы и заставить считаться с собой золотоордынских ханов.
Перед тем, как сесть за утреннюю трапезу, Олег Иванович опять призвал к себе своих старших дружинников. На этот раз он разговаривал с боярами твердым приказным тоном. «Войско выступит вдогонку за Арапшой сегодня же после полудня! — Говоря это, Олег Иванович вглядывался в лица своих бояр, недоумевающие и растерянные. — Кто из вас не пожелает сражаться с Арапшой, тому не место ни в дружине моей, ни в Рязани!»
Никто из старших дружинников не осмелился возразить Олегу Ивановичу, никто из них не пожелал уклониться от похода. Объявив пароль по войску «победа или смерть», Олег Иванович тем самым дал понять своим приближенным, что он намерен сполна расквитаться с Арапшой или же сложить голову в сече с татарами.
Взять приступом Пронск с его мощными валами и стенами орда Арапши не смогла. Разорив пронский посад и окрестные деревни, татары ушли на юг, в степи. Конные сторожи пронского князя, неприметно двигаясь по следам степняков, вызнали, куда именно подались отряды Арапши. Оказалось, что несколько куреней Арапши откочевали на зимние пастбища к реке Воронеж. Еще один большой татарский отряд разбил становище за рекой Цной среди тамошних холмистых лугов и перелесков. Где пребывает сам Арапша, пронские дозорные сказать не могли, поскольку они следили за степняками только издали, стараясь не обнаружить себя на открытой местности.
Олег Иванович был уверен, что Арапша находится в татарском становище у реки Цны.
— У Арапши единственное надежное убежище в этих краях — это град Наровчат, расположенный на Мокше-реке, — сказал на военном совете Олег Иванович. — Кроме Наровчата Арапше и податься-то некуда с пленниками и награбленным добром. Река Мокша является притоком Цны. Путь от Пронска к Наровчату пролегает через реку Цну. Можно не сомневаться, степное воинство, разбившее стан возле Цны, и есть орда Арапши. Нужно настичь Арапшу на реке Цне и отбить у него русский полон. Действовать надо без промедления!
Пронский князь Даниил Ярославич внимал Олегу Ивановичу без особого воодушевления, ибо он своими глазами видел, сколь многочисленна орда Арапши, простоявшая у стен его града два дня. Даже то обстоятельство, что воинство Арапши разделилось, выступив от реки Прони на юг, не пробуждало в трусоватом Данииле Ярославиче воинственного пыла.
Однако на военном совете в тереме пронского князя также присутствовали Василий Александрович, княживший в Ижеславле, Михаил Иванович, державший свой княжеский стол во граде Михайлове, и Владимир, старший сын Даниила Ярославича. Эти трое князей, столь разные по возрасту, были одинаково храбры сердцем, поэтому они единодушно поддержали Олега Ивановича в том, что им всем надлежит напасть на Арапшу и разбить его. Благо татары не ждут нападения со стороны рязанских князей.
Ижеславский князь Василий Александрович доводился Даниилу Ярославичу родным дядей, хотя по возрасту он был моложе его почти на десять лет. Отец Даниила, Ярослав Александрович, приходился родным братом Василию Александровичу. Ярослав был самым старшим из сыновей Александра Михайловича, а Василий был самым младшим. В то время как у Ярослава уже родились дети, Василий к тому времени только-только вышел из отроческого возраста.
Василий Александрович унаследовал Ижеславль по отцовскому завещанию. Этот город лежал верстах в пятнадцати от Пронска выше по течению реки Прони.
Еще выше по течению Прони в двенадцати верстах от Ижеславля был расположен град Михайлов, вотчина младшей ветви рязанских князей. Княживший в Михайлове Михаил Иванович доводился Даниилу Ярославичу и Олегу Ивановичу семиюродным племянником. Михаилу Ивановичу едва перевалило за тридцать. Он крепко держал свой удел, являясь верным союзником Олега Ивановича во всех его начинаниях. Потому-то Михаил Иванович без промедления привел свою дружину в Пронск по первому зову Олега Ивановича.
Не желая выглядеть в глазах старшего сына жалким трусом, Даниил Ярославич поддержал Олега Ивановича в его намерении произвести внезапное нападение на орду Арапши. Кроме этого, Даниилу Ярославичу хотелось также показать себя храбрецом перед своими родственниками Василием Александровичем и Михаилом Ивановичем, которые были весьма невысокого мнения о нем. Оба прекрасно знали о неприглядных делишках Даниила Ярославича, об его кознях и интригах против старших братьев.
— Под нашими стягами собралось две тысячи конников и семь тысяч пешцев, — сказал Олег Иванович, обведя взглядом лица князей и воевод. Он говорил неторопливо, как бы взвешивая каждое слово. — У Арапши, по слухам, не меньше двадцати тысяч конницы. Раздробив свою орду, Арапша значительно ослабил свои силы. Не ведаю, сколько татар ушло к реке Воронеж и много ли их стоит на реке Цне. Главным нашим оружием будет внезапность. Коль разобьем воинство Арапши у реки Цны, тогда и Наровчат возьмем на щит.
Даниил Ярославич невольно вздрогнул, его беспокойный взгляд метнулся к Олегу Ивановичу:
— Брат, ты что же, хочешь до самого Наровчата полки вести?
— Хочу, — кивнул Олег Иванович. — Наровчат, как гнойный нарыв, образовался на окраине наших приокских владений. Сначала Тагай сидел там, не давая нам покоя своими набегами. Тагая мы разбили, и Наровчат пришел в запустение. Ныне Арапша утвердился в Наровчате и тоже занялся разорением земель наших. Это зло нужно искоренить разом и без остатка! Братья, мало разбить орду Арапши, надо непременно спалить дотла Наровчат, это змеиное гнездо!
После военного совета Даниилу Ярославичу поневоле пришлось давать объяснения Олегу Ивановичу по поводу девушек, которые насильно удерживались в тереме пронского князя, обращенные им в наложниц. Просителями за своих обесчещенных дочерей выступили перед Олегом Ивановичем горожане Пронска и смерды из окрестных деревень. Олег Иванович не мог позволить себе закрывать глаза на неприглядные поступки Даниила Ярославича. Он был заинтересован в том, чтобы местные жители поддерживали его и не стремились отколоться от Рязани.
Приезжавший в Пронск рязанский епископ Софроний пытался совлечь Даниила Ярославича с греховного пути, проведя с ним назидательные беседы. Изобразив раскаяние и покаяние, Даниил Ярославич сумел убедить епископа в том, что его старания были не напрасны. Но едва владыка Софроний вернулся в Рязань, как Даниил Ярославич вновь принялся за старое, чувствуя себя полным хозяином в Пронске.
Олег Иванович был суров и непреклонен, укоряя Даниила Ярославича его безмерным распутством. Подчиняясь воле рассерженного Олега Ивановича, Даниил Ярославич немедленно выпустил на волю всех своих наложниц, заплатив их родственникам немалое отступное в виде серебра. При этом Даниил Ярославич выслушал поношения и оскорбления из уст тех, кого он сам привык оскорблять и унижать. Даниил Ярославич трепетал в душе, слыша, как прончане упрашивают Олега Ивановича согнать его с пронского стола и посадить здесь князем хотя бы Владимира Даниловича. Местный люд с уважением и добротой отзывался об Евфимии Ольговне, прилагавшей немало усилий, чтобы вырвать своего мужа из-под дурного влияния его развратного родителя.