— Наш друг, видно, подзабыл танец, придется ему подсказать, — продолжал издеваться Лукьянов. — Помогите, пожалуйста, вспомнить Аркадию некоторые па! — И в ту же минуту смотрящий ощутил болезненный укол пикой в бок. — Полегче, так ведь и победителя можно заколоть! — предупредил Лукьянов.
Постояв с минуту, Аркаша Тарханов принялся неловко перебирать ногами.
— Браво! Браво! — воскликнул Валерий Валентинович. — А теперь давайте поможем нашему артисту хлопками! — И Лукьянов стал умело отбивать такт танца. — Да вам, уважаемый смотрящий, не за городом присматривать, а выступать в хореографическом ансамбле. Такой танцор пропадает! Вы, часом, в детстве не ходили в балетную школу? У вас определенно божий дар! Ну а теперь, девушки, посмотрите, как наш красавчик станцует для вас «Яблочко».
Тархан хмуро посматривал на своего мучителя.
— Не знаешь танца? — искренне удивился Лукьянов. — Вот тебе раз!
Ты меня подвел, Аркадий, только я тебя похвалил, а ты меня уже разочаровываешь.
Ведь каждый питерец в душе моряк! И конечно же, должен знать революционно-зажигательное «Яблочко». Мне кажется, что наш друг просто стесняется, наверняка он ошалел от столь пристального к себе внимания.
Подполковник, вы поможете нашему герою справиться с застенчивостью?
Кириллов, давно привыкший к чудачествам шефа, радушно улыбнулся:
— Разумеется, Валерий Валентинович, — и сделал знак Протасу, стоящему рядом.
Все двенадцать хвостов бича длинными жалящими змеями оплели тело питерского смотрящего, заставив его громко вскрикнуть.
— Боже милосердный, потише! — тактично укорил Протаса Лукьянов. — Так вы можете переполошить всю округу. — Но ко всем танцующим у нас имеется непременное условие: нужно танцевать, милейший… нагишом. Знаете ли, выработались определенные традиции, и не хочется от них отступать даже ради нашего уважаемого гостя. Или с вашей стороны имеются какие-то возражения? — учтиво поинтересовался Валерий Валентинович и удивленно перевел взгляд на Протаса, который красноречиво вертел в руках бич. — Может, тебе помочь раздеться, милейший?
— Не надо, — процедил сквозь зубы Аркадий. Тонко и зло дзинькнула на джинсах «молния». — Суки! — скинул Тархан брюки. Затем расстегнул рубашку и, грубо скомкав ее, бросил комом на штаны. С трусами он поступил и того проще — стянул до щиколоток и пинком забросил на штакетник, где они и остались висеть.
— С танцевальным номером «Яблочко» выступает несостоявшийся артист академического ансамбля танца и пляски Аркадий Тарханов, — торжественно объявил губернатор. — В настоящее время он работает в криминальных структурах и служит смотрящим в славном городе Санкт-Петербурге. В Северной Пальмире солист известен под кликухой Тархан! Подбодрим, товарищи, смотрящего. Похлопаем!
Аркадий Тарханов бестолково стоял в самой середине площадки, вызывая у всех присутствующих невольную улыбку. Со стороны он выглядел жалко.
Голый, с отвисшими причиндалами, он выглядел нелепо-комично. И уж тем более не хотелось верить, что он является едва ли не самым могущественным человеком в Санкт-Петербурге, при появлении которого братва в кабаках уважительно вставала, а оркестр начинал усиленно наяривать «Мурку», одну из любимых песен смотрящего.
— Что-то наш артист изрядно оробел. Ну, ничего, бывает. Нужно понимать. А потому я прошу поторопить нашего солиста, а то он, похоже, застоялся.
Бич, до того безмятежно покоившийся в руке Протаса, вдруг неожиданно ожил и огромной волнообразной кусающейся лентой смачно пришелся поперек спины смотрящего. Аркадий вздрогнул. Губы его беззвучно зашептали ругательства, потом он неохотно, будто разминаясь, пошел вприсядку.
— Ай да молодец! Ай да артист! — восторженно восклицал Лукьянов. — Давайте поможем нашему солисту хлопками. Сами понимаете, артисту без поддержки нельзя! Все-таки он для нас старается. Э-эх, я-а-аб-ло-чк-а-а-а, ку-да ты ко-о-ти-шься-а-а!
Понемногу Аркаша Тарханов разошелся. Танцевал он в самом деле весьма прилично. Гибкий, пластичный, он весело выбрасывал вперед ноги, и казалось, задался целью создать хорошее настроение окружающим. Гениталии танцора потешно болтались из стороны в сторону, вызывая приливы радости у Валерия Лукьянова.
— К ко-ми-сса-а-а-рам по-па-де-ешь, не во-ро-о-ти-шься-а-а! Браво!
Браво! Браво! — восторженно захлопал в ладоши возбужденный Валерий Валентинович. — Чего же вы стоите, девицы-красавицы? Награждайте нашего героя!
Девушки весело заторопились на арену с украшениями в руках.
Белокурая девица нацепила Аркаше на шею красную ленту. Брюнетка повязала вокруг талии Тархана голубую повязку, а рыженькая возложила на макушку смотрящего лавровый венок.
Парни в камуфляжной форме наблюдали за происходящим с похабными ухмылками, готовые заточенными пиками простимулировать любое следующее приказание Лукьянова.
— Подружки мои хорошие, — обиделся вице-губернатор. — Почему же вы главного героя не желаете украсить. Кто из нас сегодня больше всех меня порадовал?
Девушки непонимающе переглянулись. Недолгое общение с Валерием Лукьяновым давало им основание полагать, что в его умной государственной голове созрел очередной подвох.
— О чем вы, Валерий Валентинович? — отважилась поинтересоваться белокурая девица.
Подполковник на всякий случай напустил на себя суровость и с подозрением поглядывал по сторонам. Протас, стоящий рядом с ним, доброжелательно скалился и поигрывал бичом, предчувствуя очередную забористую потеху.
— О гениталиях, радость моя, — восторженно сообщил Валерий Валентинович. — Ты и для них подходящую ленту подбери, чтобы понаряднее была и полностью соответствовала нашему настроению.
Белокурая прыснула мелким смешком и, отыскав в связке разноцветных лент нужную, ярко-оранжевую, перевязала поникший член Аркаши огромным бантом.
Лукьянов строго следовал древнеримским традициям — после жестоких гладиаторских боев следовали разнузданные увеселения. Андрея Сереброва уже вытащили через ворота смерти, и на том месте, где он лежал, зловеще алело большое пятно.
— Гладиаторам принадлежит не только смерть, — торжественно сообщил Валерий Валентинович. — В Древнем Риме им полагались и красивые девушки. Каждая из них была счастлива отдаться герою. И не было ничего зазорного в том, если аристократки появлялись в казармах гладиаторов. Поэтому я дарю тебе женщину.
Белокурая бестия слегка поклонилась хозяину. В ее болотных глазах мелькнули страх и любопытство одновременно. Но вице-губернатор неожиданно повернулся к Зинаиде и любезно произнес:
— А ведь я о тебе говорю, моя радость. Обслужи этого парня по высшему разряду, он заслужил такой награды. Тебе не привыкать к такому делу. И чтобы с его стороны не было никаких жалоб.
В глазах Зины одновременно плеснулись ярость и страх:
— Ты не посмеешь!