– Площади здесь обширные, на всё хватает.
Семену с трудом удалось переключиться на первостепенные для него вопросы:
– Вы сказали, на вашей памяти…
– Ну да. То есть от момента создания этого чудного местечка. Восемьсот восемьдесят лет по нашему исчислению. Почти тысяча сто по вашему.
– А обычные посетители здесь часто появляются?
– Первые сто с небольшим лет сплошным потоком валили. По большей части развлекаться и отдыхать. Реже лечиться. Тогда здесь имелся штат из живых людей, в основном врачей. Ну и за мной присматривали. Я очень сложный!
– Да уж. Для отдыха тут все просто супер. Спасибо вам, нам тоже понравилось. И чтобы управлять всем этим непростым хозяйством самому, необходимо быть очень сложным.
– И вам спасибо. Понимаете ли, мои проектировщики и создатели решили, что для всего этого, как вы верно заметили, непростого хозяйства необходим саморазвивающийся искусственный интеллект. Пока все шло нормально, я больше развивался в плане совершенствования управлением. Но когда все люди исчезли, я остался без дела. Очень много читал, многому учился. Много экспериментировал, готовил сюрпризы на случай появления людей.
Услышав про чтение, Семен слегка удивился. По логике, библиотека должна была бы быть частью этого искусственного интеллекта, но у Семена в голове тоже была целая непрочитанная библиотека, так что слова о том, что человек, тьфу ты, Искин [6] , много читал, он пусть не сразу, но прекрасно понял и закивал головой.
– Я догадывался, что вы меня поймете. Те чисто человеческие качества, что были в меня вложены, чтобы я лучше понимал людей и чтобы лучше им угождал, в одиночестве стали поедать меня изнутри. Любопытство, желание общения…
– И тогда вы создали излучатель, чтобы напугать людей и заставить их прийти сюда.
– Обидно слышать. Могли бы заметить, что я скрупулезен в исполнении правил. А совершение действий, направленных на причинение вреда даже одному человеку, – прямой непреодолимый запрет. Уже не простое правило, но закон!
– Тогда кто?
– Человек. Он пришел сюда некоторое время назад. Его не интересовали ни отдых, ни лечение, ни уединение. Только возможности системы управления. Чем он занимался, я не знал, вся информация для меня заблокирована. И это тоже прямой неодолимый запрет. Многое о последствиях его действий я узнал от вас, из ваших разговоров. Очень надеюсь, что вы сумеете разобраться до конца и поделитесь информацией со мной.
– Ага. Вам самому нельзя, а от других можно, – чуть ехидно заявил Кольцов.
– Все правильно. Кстати, подготовительные процедуры завершены. Вы можете начать подключаться к основной управляющей системе. Обращайтесь к ней просто «Система». Пока вы будете заняты, наш диалог будет невозможен.
– Ясненько. Знаете что, есть у меня одно предложение. Словами изложить непонятно будет, лучше загляните ко мне в голову.
– Забавно, – восторженно воскликнул Черный рыцарь. – Но тут множество деталей, которые необходимо доосмыслить. Чем и займусь в ожидании завершения ваших дел.
– До связи!
– Чао какао, доблестный рыцарь.
Семка захихикал, Искин тут с чувством юмора попался. Даже глупые словечки от ребят перенял и наверняка понимал, как они будут восприниматься из его уст. Хозяин добродушно засмеялся в ответ, но его смех словно оборвали.
Вновь исчезло ощущение опоры под ногами. Вокруг него заструились невидимые и едва ощутимые тончайшие нити, сплетая кокон.
Семена чуть согнуло, заставив вроде как сесть в удобной и расслабленной позе. Накатила волна тепла и уюта. Следом непонятно для чего в тело вонзились несколько миллионов иголочек. Безболезненно, но как-то неприятно. Словно зуб сверлят. Боли не чувствуешь, но все равно неприятно.
Воздух стал сгущаться, вскоре стало трудно дышать, очень захотелось соорудить для себя подобие кислородной маски или того скафандра, в котором он успешно плавал под водой. Тем более что воздух скачком превратился в жидкость. Семка невольно задержал дыхание, но догадался, что дышать этим киселем необходимо. Да и от огневика пришел ободряющий импульс. Успокоившись окончательно – огневик рядом, все под контролем, – Семен сделал вдох, едва не разорвавший легкие. Но болевое ощущение моментально исчезло, а через несколько вдохов-выдохов он перестал ощущать, что дышит какой-то густой жижей, а не привычным воздухом.
Но все равно вздрогнул всем своим существом, почувствовав, как во множестве мест истончается кожа, что в черепе появляются отверстия. Он понимал, даже знал благодаря огневику, что все это безвредно для здоровья, что системе управления необходимо соединить себя с ним напрямую, с его нервами, с мозгом, кажется, даже с печенкой и всем прочим. Но все равно было страшно.
А тут еще началась пытка… Сначала каждого чувства по отдельности. Слуха. Звуки просто бесились, переходя от жутчайшей какофонии к беспредельно красивым мелодиям, от глухого буханья, сотрясавшего не только уши или там барабанные перепонки, но и косточки в кончиках пальцев ног.
Затем настал черед столь же «жесткой настройки» зрения. Не дав даже вздохнуть, не то что передохнуть, злодеи переключились на восприятие кожей. Да нет, не только кожа, оказывается, чуть не весь организм способен испытывать боль, тошноту и всякое другое, чему не так просто отыскать слова. Правда, и блаженство они способны испытывать… Сытость, к примеру…
Вкусы и запахи ринулись на него одновременно. И уже не пугали. Скорее ему стало любопытно, чем тут еще могут удивить. Оказалось, могут, но уже не так чтобы очень.
Например, тем, что отдельно от прочего можно выделить ощущения тепла и холода, ощущения механические и ощущения жгучей кислоты, воды, нежного крема на коже и пасты во рту.
И понимание направлений. И всякое прочее.
Семка попытался представить, зачем это нужно, но тут безо всякого перехода… То есть внезапно… Короче говоря, он одновременно лишился любых чувств и вновь обрел каждое из них многократно усиленным и утонченным. Не, понятно, что когда у тебя зрение в тыщу раз усилится и ты станешь способен одновременно видеть все на все триста шестьдесят градусов по кругу, точнее, по сфере… Хоть рядом с собой, хоть за сто километров. И целиком всю картину, и каждый листик, каждую травинку-былинку по отдельности вместе с их прожилочками и пятнышками. Тут мозг взбунтуется обрабатывать такое количество информации, и ты все равно что ослепнешь.
А у него не только зрение, у него все чувства таким образом изменились. И те, которыми любой человек обладает, и те, которые только ему присущи, типа чувствовать и понимать воду или видеть в глубину камня.
Так что выглядел для него этот переход как атомный взрыв, в центре которого он оказался. А затем всё, конец света! То есть ничего! Тьма во всех смыслах. Но вскоре все стало потихоньку возвращаться. Сначала обычное зрение. Затем понимание, что его при желании или необходимости можно использовать со всеми новыми спецэффектами. То есть видеть шире или дальше, в обычном диапазоне, ночным видением, просвечивать как рентгеном, видеть только поверхности твердых предметов или заглядывая в их нутро, или смотря сквозь них.