С удивлением наблюдали оставшиеся два брата за разыгравшейся сценой.
— Что это стряслось с сэром Кэем? — воскликнули они. — Раньше он не умел так драться!
— Возможно, это вовсе и не сэр Кэй, — предположил Гилмер. — Может, какой-то чужак убил сэра Кэя и нацепил его доспехи? Ну, так или иначе, брат, а придется нам биться против этого рыцаря. Вызов брошен, и отступать мы не имеем права.
Сказано — сделано. Бросились рыцари на сэра Ланселота, и вскоре оба очутились рядом с братом — все в той же грязной канаве. Пришлось им хором просить пощады и обещать, что поедут прямиком к королеве Гвиневере в качестве пленников сэра Кэя.
Что же касается сэра Ланселота, то — как повествуется о том во французских книгах, трудах почтенного сэра Мэлори, Кэкстона и Саути, Соммера и Конибэра, Теннисона, Винавера и многих других авторов — он продолжал странствовать, побеждая по пути все новых и новых противников и, по своему обыкновению, отправляя их в Камелот. В результате по дороге в Камелот брела целая толпа поверженных рыцарей, которые несли весть о своем поражении от сэра Кэя. Сэр Ланселот ехал, тихо радуясь своей шутке и надеясь, что он оказал добрую услугу своему малосильному другу. Как-то раз по пути ему повстречалась компания рыцарей, освобожденных из плена у сэра Тарквина. Среди них были сэр Сигамур Желанный, сэр Эктор Окраинный, а также сэр Ивейн вместе с сэром Гавейном. Каждый из них выразил пожелание сразиться с Кэем-сенешалем, и все они, по очереди, потерпели поражение. И вот сэр Гавейн, оправившись от ран и колотушек, сказал своим товарищам:
— О други! Мы с вами сущие глупцы. Должно быть, Господь лишил нас разума. Вы только посмотрите, как этот рыцарь сидит на коне! Вспомните, как он легко, низко пригнувшись, скачет. А его удар и в особенности манера салютовать одной рукой. Ну, и кого он вам напоминает? Ох, и дураки же мы!
И трое остальных рыцарей хором отвечали:
— Да он вылитый сэр Ланселот! Ошибки быть не может.
— Конечно! — вскричал сэр Гавейн. — И когда б не наше ослепление, то не сидеть бы нам сейчас с ушибами и синяками. Ну ничего! Теперь, по крайней мере, коли встретится нам рыцарь в доспехах сэра Ланселота, то можно не беспокоиться. Что касается меня, уж я отыграюсь на сэре Кэе — не упущу случая поставить его на колени!
— Все это хорошо, — напомнил сэр Ивейн, — но мы связаны обещанием. Ведь мы поклялись явиться к королеве Гвиневере посланцами от сэра Кэя и повиниться в нашем поражении.
А сэр Ланселот с некоторых пор начал замечать, что отношение окружающих к нему разительно переменилось. Теперь странствующие рыцари не кидались радостно ему навстречу, не вызывали на поединок. Напротив, они с почтением уступали ему дорогу, а некоторые и вовсе предпочитали убраться подобру-поздорову. Стоявшие вдоль дороги шатры часто оказывались пустыми, мосты не охранялись, никто не досаждал путникам на дорогах. А мирные жители все чаще в своих приветствиях называли его подлинным именем. Более того, его вновь стали осаждать дамы и девицы всех рангов и званий: они появлялись невесть откуда и рассказывали о несправедливо отнятых землях, обиженных мужьях, неверных любовниках и других малопонятных проблемах. Опечаленные красавицы выстраивались вдоль дороги и провожали Ланселота укоризненными взглядами. Рыцарь только диву давался: как они умудрялись раскрыть его инкогнито? Ведь он ехал с опущенным забралом и щитом своего друга Кэя-сенешаля. Бедный сэр Ланселот не знал — да и не имел случая узнать, — с какой быстротой распространяются слухи по округе. Порой кажется, что их и вправду переносят сороки на хвосте.
А все объяснялось просто: оруженосец сэр Гавейна услышал слова своего господина и передал их странствующему монаху. Тот, в свою очередь, пересказал новость пришедшей на исповедь девице, а она поведала ее своему отцу или бродячему жонглеру, который спешил на сельскую свадьбу. Вскоре об этом уже шептались в зеленых дубравах, где укрывались преступники и беглые крестьяне. Об этой истории узнали в монастырях, и новость пошла гулять вместе с многочисленными братьями, переходившими с места на место. Ее переносили на своих крыльях птицы, бабочки и даже трудяги-пчелы. Через пару недель уже все знали, что славный рыцарь Ланселот путешествует в обличье сэра Кэя. Бродячие углежоги и жители деревень, по которым проезжал Ланселот, почтительно приветствовали его по имени. Странствующие ремесленники, перевозившие свой товар на вьючных мулах; сборщики десятины с мешками шерсти и купцы с заморскими товарами — все кланялись сэру Ланселоту. Молва бежала впереди него. Казалось, будто слухи неким таинственным образом обретают крылья и самостоятельно путешествуют по стране.
Надо сказать, изменился даже характер приключений, выпадавших на долю сэра Ланселота. Привычных рыцарских поединков — открытых и радостных — не стало, зато теперь он постоянно оказывался в гуще каких-то непостижимых тайн и темных интриг.
Как-то раз Ланселот наткнулся на безутешную девицу, сидевшую возле раненого рыцаря. Она долго и путано излагала печальную историю, а в заключение потребовала крови своего врага — якобы лишь это могло спасти жизнь ее возлюбленного. Увы, все пытались использовать несчастного сэра Ланселота в своих интересах.
В другой раз он услышал звук колокольчика и увидел пролетавшего над головой охотничьего сокола. Птица опустилась на вершину высокого вяза, да так неловко, что кожаный ремешок, свисавший с его лапки, запутался в ветвях. Тут же появилась взволнованная дама, которая слезно умоляла, чтобы сэр Ланселот снял птицу.
— Простите, мадам, — отвечал рыцарь, — но я не мастак лазать по деревьям. Вам лучше обратиться к какому-нибудь шустрому мальчишке.
— Ах, нет, — закричала дама в панике, — вы не знаете моего мужа. Он очень жестокий человек и, к несчастью, безумно любит своего сокола. Коли узнает, что я упустила птицу, то попросту зарежет меня!
И она разразилась такими бурными рыданиями, что сэру Ланселоту поневоле пришлось спешиться, дабы успокоить даму.
— Ну, хорошо, — сказал он с обреченным вздохом. — Помогите мне разоблачиться, а то в доспехах несподручно лезть наверх.
Он привязал своего коня к стволу и снял доспехи, оставшись в одном нижнем белье. После чего неловко вскарабкался на дерево, освободил запутавшегося сокола и передал его хозяйке.
Не успел Ланселот спуститься на землю, как из кустов выскочил незнакомый рыцарь — в латах и с обнаженным мечом в руках.
— Ага, сэр Ланселот! — закричал он. — Наконец-то мне удалось изловить вас раздетым и невооруженным. Все вышло, как я задумал. Так что, молитесь — настал ваш последний час!
Ланселот с упреком посмотрел на даму.
— Ах, леди! — воскликнул он. — Зачем же вы завлекли меня в ловушку?
— Она всего лишь выполняла мой наказ, — самодовольно отвечал рыцарь. — Ну, а теперь решайте: сами спуститесь, дабы принять свою смерть, или мне развести костер и выкурить вас, как дикого зверя из норы?
— Как же вам не стыдно, сэр, — попробовал усовестить его Ланселот, — выступать с оружием против беззащитного человека!