— Так время — уже восемь! А я тебя с семи жду. Скамейка тут неудобная, спина устала, и чаю ужасно хочется.
— А позвонить, предупредить, это никак, да?
— Так я подумала — чего я звонить буду? Все равно в семь часов дома появишься. Куда тебе после работы идти-то? Вроде некуда. Даже в продуктовый не надо, все равно ужин готовить некому.
Вика и сама испугалась того, что сказала. Лицо вытянулось, даже побледнела слегка. И забормотала виновато:
— Ой… Я хотела сказать… То есть я не то хотела сказать…
— Да ладно. Все ты правильно сказала. Действительно, куда мне теперь после шести? Только домой, тоску лелеять в одиночестве. Ладно, не трепыхайся, пошли.
Вика резво поднялась на ноги и тут же охнула, слегка прогнувшись в спине. Снова глянула виновато:
— Представляешь, Маш, спину где-то на сквозняке приморозила. Болит, сил нет. Наверное, в маршрутке просквозило, когда в воскресенье с дачи ехала.
— Так лежала бы дома, чего ко мне потащилась? Да еще и с пакетом. Давай сюда, я понесу, горе ты мое. Что у тебя там?
— Так продукты… Тебе и несу, между прочим. Курица, кефир, творог… Опять же зелень с дачи — петрушка, редиска, укропчик. Чистая зелень, экологическая. Ты же любишь, я знаю.
— Да зачем, Вик? У меня все есть, холодильник до отказа набит!
— Ну, я же не знала! Славочка мне позвонила, а относительно продуктов ничего не сказала. Вот я и взяла, на всякий пожарный случай.
— Ах, Славочка тебе позвонила!.. Что ж, теперь все понятно, по крайней мере. Вы решили у меня ежевечернюю вахту устроить, да? Чтобы я, не дай бог, из окна не сиганула?
— Так чего тут сигать, тут низко… Второй этаж всего…
— Действительно. Хорошо, что предупредила. А то я бы сиганула, не подумавши. Ладно, пойдем… Будем считать, на вахту ты заступила, с чем тебя и поздравляю. Хорошие вы со Славочкой люди, суперответственные.
— Ну зачем ты так, Маш?.. Мы же действительно о тебе беспокоимся! Славка, вон, звонила мне вчера, плакала в трубку… Говорит, ты ее предательницей обозвала. Зачем ты так, Маш?..
— Вик, а ты выпить хочешь? Давай выпьем с тобой, а? У меня где-то коньяк подарочный есть, фирменный, уже сто лет в баре пылится!
— Маш, ты это… Ты чего? Ты же крепкое вообще не пьешь… Тем более коньяк! Даже запаха не выносишь!
— А я, представляешь, обоняние потеряла. И без того слепенькая и бестолковенькая, так еще и не обоняю ни фига! Все к одному, представляешь? А закусывать коньяк мы будем борщом! Славка вчера борща наварила. Я ела, вкусно. Хочешь борща, Вик?
Потолкавшись в прихожей, ввалились на кухню, Вика принялась разгружать свой пакет, поглядывая на нее с опаской. С той же опаской прищурилась и на бутылку, которую она выставила на кухонный стол.
— Наливай, Вик! Ой, погоди, я рюмки достану… Вот эти, пузатенькие… Ага, ты уже и колбаски нарезала, подсуетилась! И лимончик тоже! Молодец… Я знаю, ты коньячок сильно уважаешь и даже без всякой компании иногда, тоскливыми вечерами, сама с собой, с хорошим человеком…
— Это ты на что намекаешь, интересно? — зло переспросила Вика. — Что я в одиночестве пью, да?
— А чего мне намекать? Я и так знаю, что пьешь. Но ты на меня не обижайся, Вик… Может статься, и я теперь… Так же… Наливай, чего смотришь!
Вика хмыкнула, уселась по-хозяйски за стол, решительно свинтила пробку на бутылочном горлышке. Потянула носом, прикрыла глаза от удовольствия:
— М-м-м… Хороший коньяк, французский. По запаху чувствуется.
Она глядела с опаской, как маслянистая жидкость тяжело плюхается в рюмки. Глупый кураж иссяк, и подступила тошнота к горлу. Зря она ляпнула про обоняние, никуда оно не пропало, наоборот, обострилось. Фу, мерзость какая этот запах…
— Вик… Ты пей, а я не буду. Что-то мне нехорошо…
— Ну, вот, здрасте, приехали! Издеваешься, что ли?
— Нет, не издеваюсь. Правда, нехорошо. А ты пей, пей… Ну, пожалуйста, Вик. Извини, что так получилось. Я думала, смогу. А оно взяло и затошнило, как обычно.
Вика махнула рукой, будто отодвинула ее от себя сердито, одним махом опрокинула рюмку. Задержала на секунду дыхание, закрыв глаза, крякнула по-мужски, сунула в рот ломтик лимона. И отвалилась блаженно на спинку стула.
Она смотрела на нее и завидовала: какая же Вика сильная баба! Ни рожей не вышла, ни кожей, фигурка на куриную тушку издали смахивает, вдобавок всю жизнь в сиротском одиночестве провела, а поди ж ты… Со стороны глянешь — абсолютно счастливый человек, самодостаточный! Ни одного комплекса на себя не берет! Мужа нет — и не надо. Детей нет — и не надо, чужих, как своих, полюбим. В дверь ее гонишь — она в окно лезет… Счастливая!
— Вик… Наливай еще, если хочешь. У тебя так вкусно получается, жаль, я поддержать тебя не могу.
— А может, попробуешь, Маш? Знаешь, как хорошо мозги прочищает? Опять же для сосудов полезно…
— Моим мозгам и сосудам уже ничего не поможет, Вик. Они уже прочистились до основания, до зияющей пустоты. Слышишь, как ветер свистит?
— Ой, кончай умирать, а? Подумаешь, трагедия, муж бросил! Хотя… Что я несу, трагедия, в общем, конечно. Вы оба хорошие ребята, я вас обоих одинаково любила… То есть люблю… Фу, не то опять говорю, наверное. Не слушай меня, ладно? И не обижайся, если опять не то ляпну.
— А ты еще выпей, и будешь говорить то, что надо, без ляпов.
— Да? Ладно, уговорила. А курнуть можно, Маш?
— Можно. Кури в окно.
Вика наполнила вторую рюмку, выпила, тут же сунула сигарету в рот, пробормотала со смешком:
— Одно удовольствие и могу себе позволить — выпить да покурить… И то нечасто. Знаешь, как иногда на даче хорошо? Особенно когда дождь… Сядешь на веранде, голова под хмельком улетает куда-то… Сидишь себе, слушаешь дождик, мысли всякие хорошие думаешь, жизнь живешь…
— Значит, считаешь, удалась твоя жизнь, да?
— А то! Удалась, конечно. Если много от нее не требовать, то явно удалась.
Развернув стул к открытому окну, Вика выдохнула первый дым, добавила тихо, задумчиво:
— Да, я умею ничего от жизни не требовать, научилась с годами. Не напрягаться, не суетиться, не хотеть, не ждать… Жить и жить в свое удовольствие. И тебе того же советую, Маш. Взять и разом успокоиться, ничего не хотеть, никого не ждать. А что? Если уж так все получилось, Маш? Чего теперь? Сама ж виновата…
— Да в чем, в чем я виновата, Вик? И ты туда же, вслед за Славкой! В чем я виновата, скажи?
— Да и я все думаю, Маш, как же ты главный-то подвох не прочухала? Ведь все, все было как на ладони…
— Что было на ладони, Вик?
— Ну как?.. Вот объясни мне, к примеру… Где ты видела, чтобы простому водителю на фирме две штуки зеленых в зарплату платили?