Солнце уже зашло, только свет фонарей и фар освещали дорогу. В каком-то смысле мне нравилось ездить ночью: все становилось таким сказочным и волшебным. Скорость, которая при дневном свете казалась нормальной, в темноте казалась огромной. Особенно если едешь по загородной дороге, то вылезающие из-за угла деревья, столбы, со всякими надписями, создавали удивительную динамику. Только теперь можно увидеть, что надписи светятся! Первый раз, когда едешь в темноте, все воспринимается как волшебство, только потом в памяти всплывает, что есть специальная краска, которая не светит самостоятельно, а просто отражает свет моих фар. Но когда ты едешь, то об этом не думаешь – все кажется загадочным, а иногда и немного жутким.
Сегодня до небольших деревенских дорог я не рассчитывал добраться, поэтому все выглядело достаточно простым и обыденным. Вот наконец-то я доехал до поворота на Новорижское шоссе. Хорошо, что здесь не было поста ГАИ, а то пришлось бы понервничать. Конечно, в душе я понимал, что документы у меня в порядке, машина тоже, и кто подумает обыскивать рюкзак обычного рядового водителя? Но у хороших гаишников глаз очень наметанный, так что он с полулета может определить: едет законопослушный человек, которому нечего опасаться, или подозрительный бродяга, которому есть что скрывать.
Теперь осталось отстоять небольшую очередь на поворот – и можно ехать, здесь уже намного свободнее. Какая же радость, что все-таки не всем надо ехать именно здесь! Кто-то живет совершенно с другой стороны и пользуется другими дорогами, хотя иногда в особенно крупных пробках кажется, что собирается весь город. Честно говоря, когда у меня есть возможность, я оставляю машину дома. Без машины можно ехать и читать – например, в метро или электричке. Езда в машине – это бездарно потраченное время (если, конечно, ты едешь на месте водителя). И хотя я был сторонником того, что ничего не бывает зазря и напрасно, но все равно предпочитал машине пешеходную прогулку и совершенно не понимал людей, которые спокойно могут добраться до работы общественным транспортом, а иногда даже пешком, но предпочитают сесть в машину и просидеть в ней лишние двадцать минут (а то и полтора часа), лишь бы показать, какие они крутые – они же едут на машине, да и вообще их центр тяжести может передвигаться только на колесиках! Вот так вот, и точка.
Минут через двадцать я был уже на месте. Здесь еще горели дорожные фонари, которые освещали прилегающую к дороге местность метров на сто, не меньше. Остановившись на обочине и включив аварийный сигнал, я вышел из машины. Немного побродив возле нее, я убедился, что поблизости никого не видно, кроме проезжающих мимо водителей, которые всегда могли подумать, что я пошел в, так называемый, приобочный туалет. Добравшись до озера (если это, конечно, было озеро – во всяком случае, выглядел водоем довольно большим, и раньше, проезжая мимо, я видел здесь рыбаков), я был почти счастлив, надеясь на конец сегодняшнего приключения.
Еще недели три назад я предполагал, что использованные вещи придется куда-нибудь отвозить, поэтому приготовил большой камень – ведь веса топора тогда хватило с большим трудом, чтобы утопить рюкзак с одеждой. Оказавшись возле воды, я вспомнил, что этот камень так и остался лежать в недрах багажника. Вернувшись и запихнув камень в рюкзак, я опять пошел к воде. В это время года здесь бывало немного народа. Так и сегодня: весь берег – во всяком случае, его видимая часть – был абсолютно безлюдным. Я отошел подальше от желтого неяркого света фонарей. Присев на подвернувшийся бугорок, я переодел кроссовки, стараясь наступать только на сухую землю, чтобы возможных отпечатков оставалось как можно меньше. Я не думал, что это место быстро найдут, а за неделю или две наверняка пройдут дожди, которые смоют все, да и другие отдыхающие могут поработать на славу, затаптывая следы с не меньшим усердием. Немного разбежавшись, я бросил рюкзак подальше от берега. Надеюсь, что из проезжающих машин на это никто не обратил внимания. Всплеск пришелся на темную часть озера. Теперь найти рюкзак смогут только те, кто знает, где искать, или же случайный рыболов, закинувший донку в неудачном для меня месте. Но к тому времени я буду уже далеко. С такими мыслями я поспешил обратно к машине.
Только теперь, сев в машину и тронувшись дальше по шоссе в поисках разворота, я ощутил, насколько устал. Только теперь, когда сошло все нервное напряжение, боль нахлынула на меня сильнейшей волной, так что мне чуть не пришлось снова тормозить. Но вскоре, совладав с собой, я выровнялся и продолжил движение в общем потоке. Нужный разворот не попадался довольно долго, но пять-десять километров спокойной езды пошли мне на пользу: боль почти отпустила, и сознание смогло отвлечься от мрачных мыслей.
Разворот оказался очень длинным. Машина как бы нехотя, но старательно преодолела все повороты и вернулась в привычную колею Новорижского шоссе, которая плавно перешла в занимательное МКАДовское движение (занимательное, потому что оно всегда занимало много времени).
Страшно хотелось помыться и завалиться спать. Успокоенный разум все же не сильно помог в успокоении боли. Ребра болели нестерпимо, да и остальные части тела не отставали. Уже почти засыпая за рулем, я поймал себя на мысли, что еду к себе домой – точнее, к маме. Может быть, стоило поехать к Насте? Мама, как обычно, начнет расспрашивать, почему я «так поздно», говорить, что она «думала, что я уехал к Насте», и все такое. К тому же она может заметить, что я в плохом состоянии и что у меня все болит. С другой стороны, перед мамой не придется раздеваться, а Настя точно заметит все синяки, царапины и кровоподтеки, которыми меня украсили злобные орки. Все же пересилила идея ехать к маме.
Дома я объяснил свое позднее возвращение тем, что был у друга в гостях. Но вопрос: «А что это у тебя под носом и на щеке? Неужели кровь?» чуть не поверг меня в шок. С вопросом: «Где кровь?» я подошел к зеркалу и стал тянуть время, делая вид, что рассматриваю лицо, на самом деле придумывая оправдание. «Да это кровь сегодня текла из носа – вот, видимо, плохо оттер», – сказал я наконец и сам себе удивился, как удачно сочетался этот ответ с правдой. У меня действительно периодически шла кровь из носа: вероятно, когда давление в черепной коробке зашкаливало, организм сам себя спасал, выплескивая ненужную кровь через нос. Как все-таки были мудры наши предки, которые почти при любых болезнях пускали своим пациентам кровь. Это ведь на самом деле очень помогает. Однажды, когда у меня потекла кровь из носа, я не стал ее останавливать, а стоял и спокойно ждал, когда это прекратится. И хотя минут через пять все равно пришлось вмешаться, потому что прекращаться ничего не собиралось, зато в голове появилась такая легкость! Если раньше мысли варились в голове, как в переполненном котле, то после кровопускания наоборот – они летали и парили в необычном легком и головокружительном танце. Это чувство тогда сильно захватило меня, но самовольно экспериментировать с ним я не решился. Кто знает – может, это временное явление? А вдруг еще перестараешься нечаянно, и тогда придется долго приходить в себя. Все это было страшновато и в тоже время безумно интересно. Играть и экспериментировать с возможностями своего тела всегда было насущной потребностью нормального человека. Я не был исключением и посвятил этому несколько лет. Я научился сознанием нагревать себе руку, задерживать дыхание почти на три минуты и прочим вещам, но играть с кровью не советовал бы никому. Заигравшись, можно было потерять все. Такое развитие событий не может входить в планы нормального человека, к которым я пока что себя относил (ну, во всяком случае, в какой-то степени).