Она всегда была очень добра к Кит и говорила нужные вещи гораздо чаще, чем миссис Келли. «Хорошо выглядишь, Кит. Ты такая высокая и сильная. Твоя мать гордилась бы тобой». А миссис Келли всегда говорила «твоя бедная мамочка», словно мать Кит было за что жалеть. Тетя Мора говорила: «Она очень любила наши места, знала здесь каждый папоротник, каждую камышинку, которая росла на озере». И Кит соглашалась с ней. А миссис Келли старалась избегать всякого упоминания об озере, что в Лох-Глассе было практически невозможно.

Мама действительно хорошо разбиралась в растениях. Об этом Кит сообщила Лена Грей, мамина подруга из Лондона. Она попросила Кит называть ее Леной, а не мисс или миссис Грей. И печатала на машинке такие длинные и интересные письма, что Кит ужасно хотелось показать их папе. Наверное, он утешился бы, узнав, как мама любила эти места, закаты над озером, первоцветы, подснежники и другие весенние цветы. Но она понимала, что Лена Грей права: эти воспоминания не предназначены для кого-то другого.

А сердце самой Кит утешалось тем, что мама очень любила ее. Любила так, что писала об этом какой-то женщине, жившей в Англии. Странно, что мама никогда не упоминала о ней. Каким же скрытным человеком нужно быть, чтобы хранить от всех в тайне переписку с лучшей подругой?

* * *

Все письма Кит хранились в квартире Айви.

— Это не значит, что я не доверяю Льюису, — говорила ей Лена.

— Понимаю, милочка. — Айви действительно все понимала.

— Просто так мне спокойнее, — объясняла Лена.

— Знаю, милочка, знаю.

— И все же хотите еще раз предупредить меня о чем-то, верно?

— Не рассказывайте ей слишком много. И не подходите слишком близко.

* * *

— Сестра Мадлен…

— Да, Кит.

— Я задаю не слишком много вопросов?

— Ничуть. Это не грех. Потому что каждый может ответить на вопрос так, как ему нравится.

— Я подумала… — Кит запнулась, будто не хотела знать ответ. — Я подумала вот что… Моя мама тоже использовала вас как почтовый ящик?

— Детка, почему ты об этом спрашиваешь?

— Понимаете, ее подруга, эта Лена… говорит, что они с мамой все время писали друг другу, а я никогда не видела в нашем доме писем из Англии. Мы бы обратили внимание на штемпель.

— Понимаю, понимаю, — задумчиво ответила сестра Мадлен. Но не сказала ни да, ни нет.

— Она делала так?

— Что делала, Кит?

— Получала свои письма через вас?

— Ну, конечно, есть множество разных способов… каждый поступает по-своему… — уклончиво ответила сестра Мадлен.

— Что вы хотите этим сказать? — не отставала Кит.

— Почему все люди разные? Об этом можно думать всю жизнь. И о том, чем животные отличаются друг от друга. Например, как утята узнают, что они умеют плавать, а птенцы воробьев — что они умеют летать. Люди могут смотреть на одни и те же вещи совсем по-другому. Возьмем, например, твою мать. Она знала, как зовут каждого ребенка в цыганском таборе, а все цыгане знали ее, хотя жизнь у них была совсем другая. Они сделали бы для твоей матери все.

— По-вашему, она могла получать письма через цыган?

— Но спрашивать об этом мы их не станем, правда, Кит? Верно говорят, что все люди особенные… и что чужая душа — потемки. Я никому не скажу о наших беседах и о том, кто кому пишет. А ты не скажешь Клио о том, как я чистила и полировала вещи. Поскольку мы знаем, что это не предназначено для чужих ушей. Нет, здесь нет никакой тайны. Просто другим об этом знать вовсе не обязательно.

— Ясно.

Кит поняла, что она никогда не узнает, была ли сестра Мадлен почтовым ящиком для ее матери и Лены Грей. Но сомневаться не приходилось: конечно, была. Оставался только один вопрос. Если Лена была самой близкой подругой матери, то почему о ней не знал отец?

* * *

Мать Бернард радостно встретила Риту.

— Ты уверена, что хочешь нам помогать? Конечно, нам нравится твоя работа, но не слишком ли мы злоупотребляем твоей добротой?

— Нет, матушка. Для меня это удовольствие. Я люблю чистить ваши красивые вещи. Таких украшений нет у самой английской королевы…

— Не думаю, что английская королева когда-нибудь посетит лох-гласский монастырь. — Конечно, мать Бернард не одобряла новую английскую королеву, считавшую себя главой церкви. Любой церкви.

— Ей же хуже, матушка. Честное слово. Возвращаться к родителям я не хочу. Я им не нужна, а они меня только злят. К тому же… — Она сделала паузу.

— Может быть, у тебя в Лох-Глассе есть молодой человек? — смущенно спросила мать Бернард.

— Нет, матушка, не бойтесь. Просто я не хочу быть вдали от Эммета и Кит. Моя душа тянется к ним.

— Похоже, Кит держится молодцом. Лучше, чем я думала.

— Да. Кажется, из всех троих только она сумела найти покой. Как будто у нее есть какая-то тайна. Как вы думаете, она молится о матери?

Мать Бернард предпочла замять вопрос.

Говорить об этом вслух было бы грешно и немилосердно, но мать Бернард принадлежала к подавляющему большинству жителей Лох-Гласса, которое считало, что Элен Макмагон могла лишить себя жизни и оказаться вовсе не в том месте, где каждый мог помолиться за нее.

Глава пятая

Мора как могла подбадривала свою сестру Лилиан:

— Все они ближе к шестнадцати ведут себя просто ужасно. Это всё гормоны… дело в природе.

— Ни в ком так не бурлит природа, как в Клио. Кончится тем, что я из-за нее повешусь, честное слово.

— Нет, нет. Я вижу это повсюду. Понимаешь, тело требует своего. Они готовы заводить детей и семью, но общество не разрешает, поэтому период для них настает очень сложный…

— Только детей нам и не хватало. Это единственное, чего она еще не сделала. — Лилиан Келли поджала губы.

Клио была настоящим наказанием. А Кит, оставшаяся без матери, беспокойная и буйная от рождения, угомонилась. Хорошенькая светловолосая Клио привлекала к себе внимание молодых людей, но ее родители были строги. Никаких свиданий до окончания школы. Занятия важнее всего. Развлечения могут подождать.

Мора приезжала почти каждый уик-энд, говоря, что от Дублина сюда рукой подать. Ей хотелось повидать всех. За прошедшие месяцы и даже годы у этих уик-эндов сложился определенный порядок Вечером в пятницу устраивали семейный ужин. А следующий день посвящался гольфу. Доктор заверял Мартина Макмагона, что сорокалетнему мужчине физические упражнения просто необходимы. Вечером в субботу они обедали в гольф-клубе.

Мартина пришлось убеждать в том, что оставлять детей на некоторое время без присмотра полезно.

— Не сомневаюсь, Элен хотела бы, чтобы вы поощряли в них самостоятельность, — говорила Мора. И это действовало.