— Я делаю это для твоей же пользы, — возразил он.
— Что?
— Слежу за тобой.
— Ты следил за мной? Когда?
— Когда ты ездила в Корк.
— В Корк? Ты ездил за мной в Корк? — Ее лицо побелело от гнева.
— Нет, только до вокзала. Чтобы удостовериться, что ты едешь не с той здоровенной гориллой…
— Какой еще гориллой? Таких много.
— Я имею в виду Кевина О’Коннора. Он всем нам говорил, что спал с тобой и что тебе не терпится сделать это снова… Я знал, что это неправда, но думал, что если он так говорит, то у него есть кое-какая надежда. — Филип был очень расстроен.
— Зачем ты мне рассказываешь обо всех этих гадостях и мерзостях? — воскликнула Кит.
— Ты сама спросила.
— И не думала. Я только попросила тебя не ездить с нами на взморье. Я и представления не имела о таком нагромождении лжи. Я хотела попросить адвоката написать этому Кевину О’Коннору письмо… Когда кто-то говорит, что ты что-то сделал, а этого не было, он совершает преступление. Ну, он за это поплатится! Я думала, что Клио просто преувеличивает.
— Только не говори ему…
— Нет, скажу, подлый трус! Эта горилла еще пожалеет, что знакома со мной.
Клио и Кит шли по пляжу. Наступило самое приятное время года. Купаться в холодной Атлантике рискнул бы только спартанец, но для спокойных прогулок по плотному и влажному песку было достаточно тепло.
— Сейчас ты расскажешь мне все подробности, но сначала я сама кое-что расскажу тебе об этой семейке, — промолвила Кит.
— С какой стати я должна что-то рассказывать? Ты не захотела помочь мне с уик-эндом, — проворчала Клио.
— Это были только цветочки, — злорадно ответила Кит.
— Ты о чем?
— Я собираюсь подать в суд на его братца. — Она отошла на шаг, чтобы полюбоваться выражением лица Клио.
— В суд? О господи, за что?
— За обвинение женщины в нарушении целомудрия. На юридическом языке это называется так.
— Что?
— Ты сама говорила, что он рассказывал брату и его приятелям, будто спал со мной. Но это неправда. Я незамужняя женщина, и слова о том, что я с кем-то спала, являются обвинением в нарушении целомудрия. Это уменьшает мои шансы на брак Ему придется заплатить.
— Иисусе… — начала Клио.
— Не паникуй. Ты не единственная, кто это слышал. То же самое он говорил Филипу О’Брайену, а это все равно что сделать объявление в вечерних новостях ирландского радио. — Когда Кит подумала о несправедливости случившегося, у нее загорелись глаза.
— Дело дойдет до суда?
— Надеюсь.
— О господи! Когда?
— Ну, если он не извинится и не выплатит денежную компенсацию за ущерб, нанесенный моей репутации…
— Никто не посягал на твою репутацию.
— Неправда. Если его гнусный братец говорил об этом тебе и Филипу, то что же это еще такое?
— Нет, Кит, не надо. Прошу тебя.
— Слишком поздно. Дело уже сделано.
— Ты подала в суд? Подала в суд на брата Майкла О’Коннора?
— Я отправила ему письмо адвоката.
— Ты не можешь это сделать. Тебе еще нет двадцати одного года.
— Это не требуется.
— По почте?
— Да, а что в этом особенного? Самое обычное дело.
— Не может быть. Я никогда не слышала о таком. И ты тоже.
— Все очень просто. Мне сказали, что, если он называет меня потаскушкой и так далее, я должна буду это опровергнуть. Я ответила им, что я девушка и могу это доказать. Вот и выходит, что он лжец.
Клио бессильно опустилась на скалу. Ее лицо было зеленее водорослей.
— Ты все разрушила… Между мной и Майклом все кончено…
— Нет. Скорее наоборот. Ты можешь предупредить Майкла, что, если Кевин не согласится, я пойду на все. Я буду счастлива лечь в постель с мужчиной, когда для этого придет время, но с этой тупой, злобной, пьяной гориллой я не стала бы спать даже в том случае, если бы он был последним мужчиной на земле. Я чуть не умерла, когда узнала, что он всем говорит, будто переспал со мной. Можешь сама сказать ему. Это доставит мне огромное удовольствие.
— Кит, твой отец, тетя Мора… что они скажут?
— Скажут, что я молодец, потому что сумела постоять за себя. А теперь расскажи, как прошел твой уик-энд с Майклом.
* * *
Келли и Макмагоны сняли два соседних домика. В каждом из них были три спальни и маленькие веранды с видом на море. Они видели, как Эммет и Анна гуляли вместе, не прикасаясь друг к другу; те брались за руки только тогда, когда сворачивали за угол.
И видели, как Кит и Клио вели какой-то важный разговор.
— Похоже, их дружба продолжается, несмотря на все взлеты и падения, — сказала Лилиан.
— Да, похоже, — откликнулась Мора, внимательно следя за обеими. Это была не обычная девичья болтовня о чем-то забавном, а нечто куда более серьезное.
* * *
Зарядили дожди, и в домике на дереве стало очень сыро. Требовалась более надежная крыша. Почтальон Томми Беннет никогда не отказывал сестре Мадлен в помощи.
— Томми, вы оказали бы мне большую услугу, если бы раздобыли пару кусков клеенки или брезента, чтобы защитить повозку от дождя.
— Сестра, я тысячу раз предупреждал вас, что эти цыгане купят и продадут нас не моргнув глазом.
— Я говорю не о таборе на другом берегу озера, в котором живут наши хорошие друзья, а о другом человеке, у которого есть повозка. Вы часто спрашивали, что можете для меня сделать. Этим вы заслужите мою вечную благодарность.
— Ни слова больше. — Томми Беннету не нравилось, что люди злоупотребляют добротой монахини. — Я все принесу вам через день-другой. — Он вышел на порог и надел фуражку. В дверь хлестали струи дождя. — Гляньте-ка… Этот несчастный котенок тонет в лоханке.
— Что? Где? — Сестра Мадлен выбежала на дождь, не боясь намокнуть.
Почтальон не ошибся. Котенок изо всех сил боролся за жизнь, но силы уже заканчивались.
— Позвольте мне прекратить его мучения. Бедняжка все равно не выживет. — У Томми было доброе сердце.
— Нет! — крикнула сестра Мадлен.
— Сестра, посмотрите сами, он уже еле дышит. Не следует возвращать его к жизни. Это было бы нечестно. Котенок слепой, на все натыкается… Наверное, следовало утопить его сразу.
На лице сестры Мадлен слезы смешивались с каплями дождя.
— Тогда утопите его, Томми, — сказала она и отвернулась.
Через несколько секунд мокрые маленькие лапки перестали двигаться.