– Ну уж от этого вы меня увольте! – твердо сказала Нина.
– И зря! – выпалила свекровь.
– У каждого своя жизнь, – произнесла Нина медленно. – У меня такая, какая есть! – И чтобы не слышать больше ничего в ответ, положила трубку.
В квартире совсем стемнело, не было никаких признаков, что в то время, пока она спала, кто-нибудь приходил. Нина вспомнила, что с утра ничего не ела. Но есть и не хотелось. Равнодушно она открыла дверцу холодильника, посмотрела на продукты, лежащие там, и поняла, что, если прикоснется к чему-либо из еды, ее стошнит.
«А если у него правда сотрясение мозга? – вдруг пришла ей в голову неожиданная мысль. – И он попал на машине в аварию или валяется сейчас неопознанный где-нибудь на улице?» Такие случаи, она слышала, с кем-то бывали. Нина покрылась холодным потом и, не думая больше ни о каком самолюбии, ни о Лизе, ни о Пульсатилле, стала лихорадочно набирать номер телефона Кирилла.
Он ответил неожиданно быстро, спокойным и деловым тоном, назвал фамилию и сказал:
– Слушаю!
Нина даже растерялась – настолько безумные картины проносились в ее голове, что она совершенно не придумала, что сказать, если Кирилл ответит.
– Это я, – сказала она нерешительно. – С тобой все в порядке?
– Вполне, – ответил он. – Что еще ты хотела узнать?
Сначала она подумала, что должна сказать «ничего» и повесить трубку, но потом вдруг почему-то выдавила из себя совсем другое.
– Знаешь, – сказала она, – в доме совершенно нет денег, и я не купила никакой еды. Ты не смог бы съездить со мной в супермаркет?
Он согласился после небольшого раздумья, но все-таки спросил:
– Неужели все деньги, какие были в сумке, ты уже потратила?
– Я купила шубу, – напомнила она.
– Сколько же она стоит? – удивился он.
Она назвала цифру.
– Неплохо ты начинаешь, – присвистнул он. – Пора остановить твои аппетиты. Отныне деньги в сумочке будут лежать только на еду.
Она моментально поделила стоимость шубки на количество прожитых с Кириллом лет и месяцев, недаром же все-таки была математиком.
– Ты никогда мне ничего подобного не дарил, – сказала она. – Поэтому я решила сама сделать себе подарок от твоего имени. – Она снова назвала некую цифру. – Такая сумма получается ежемесячной в пересчете на все то время, которое мы провели с тобой вместе. Эквивалентна стоимости среднего качества губной помады или приличного букета цветов. Не много, не правда ли? Я думаю, эта сумма меньше, чем та, которая получится, если поделить стоимость Лизиного кольца на количество дней и ночей, которые ты провел с ней. Так что покупка шубки – справедливый поступок!
Нина произнесла это таким уверенным тоном, что Кирилл не стал возражать. Он только назвал время, когда приедет, и сказал, чтобы она уже была готова.
– Не выбежать ли мне к проходной двора, чтобы ты не терял ни минуты своего драгоценного времени, как бывало раньше? – стараясь скрыть иронию в голосе, спросила она, но он ответил четко и безапелляционно:
– Да, можешь выйти! – И на этом закончил разговор.
«Что же это он не с Лизой? Неужели поругались? – подумала Нина и стала тщательнее обычного красить лицо. К ней даже вернулось хорошее настроение. – Мы еще посмотрим!» – сказала она себе и надела шубку – свое меховое оружие.
В назначенный час она была там, где ей полагалось, на улице. Кирилл опоздал на сорок пять минут и даже не извинился. Раны на его голове видно не было, должно быть, он скрыл ее волосами.
– Что, пробки? – спросила Нина, с трудом разлепляя губы – так она окоченела: к шубке ведь всегда трудно подобрать головной убор, да и ноги ее в сапожках на высоких каблуках и на тонкой подошве почти ничего не чувствовали от холода.
– Дела, – буркнул Кирилл недовольным тоном, даже не взглянув на нее, и тут же включил погромче приемник. Впечатление было такое, что он не расположен с ней разговаривать, но Нина знала, Кирилл включает приемник всегда, как только садится в машину, и слушает, слушает, слушает, переключая каналы, всякую дребедень – рекламу, музыку, комментарии, диалоги со звездами и звездульками, то есть все то, что Нина терпеть не могла и называла шелухой. Они поехали. Нина заглянула в карман дверцы – там должен был лежать ее синий шарф. Он был на месте. Она повязала им голову, и, хоть тепла от шелка было не много, она как-то сразу почувствовала себя защищенной. Кирилл по-прежнему не обращал на нее никакого внимания, но скоро она согрелась в теплой машине и, посмотрев на себя в зеркальце, убедилась, что к ней вернулись не только самообладание, но и хороший цвет лица. В универсам она уже не вошла, а впорхнула.
Дальше все было как обычно: Кирилл вез тележку, она доставала с полок и складывала туда продукты, которые были нужны или казались нужными. Иногда Кирилл, глядя на ее выбор, морщился, но ни слова не говорил. У касс он расплатился, и, выкатив тележку, они стали так же молча упаковывать продукты в пакеты. Нина поглядывала на мужа, пытаясь угадать, что он думает или что он, может быть, захочет сделать в следующий момент. Ничего не получалось, лицо Кирилла так и оставалось непроницаемым. Нине даже показалось, что маска недовольства и злости уже навсегда застыла на этом ранее милом ей лице. Она печально опустила голову.
Он покатил тележку к выходу. На минуту она задержалась у стойки с разного вида мороженым. Когда они раньше приезжали сюда, она покупала себе фисташковое. Ей очень нравился хруст печенья и вафель, которыми миловидная продавщица щедро посыпала мороженое. Нине доставляло удовольствие после суеты торгового зала, не торопясь усесться на высокий табурет перед стойкой, слизывать мороженое с ложечки и наблюдать за другими покупателями, отражавшимися в огромном зеркале противоположной стены. Как было бы приятно полакомиться мороженым и сейчас! Продавщица призывно ей улыбнулась. Нина вопросительно посмотрела на Кирилла.
– Ну что ты там возишься? – громко сказал он.
Продавщица деликатно сделала вид, что смотрела совсем в другую сторону. Нина отвернулась от мороженого и медленно пошла за тележкой.
«Может быть, он куда-то торопится, а я его задерживаю?» – подумала она. Но где-то в глубине ее души загорелся маленький огонек недовольства и стал хоть и потихоньку, но тлеть, постепенно разгораясь, и к тому времени, когда они опять в молчании перегрузили все пакеты в машину, уселись и стали разворачиваться на стоянке, у Нины в груди уже пылал целый костер.
На улице была ночь, и Нина видела, что машин на дороге мало. Ей так захотелось хоть немного повести их машину!
– Дай я поведу до дома, – попросила мужа она. – Здесь дорога простая! Один поворот направо, и все.
– Нет, – ответил он. – Не справишься.
Она не стала настаивать, опустила голову. Он взглянул на нее в зеркало, будто впервые увидел, и зло сказал:
– Только не надо рыдать!