– А женские журналы учат, что неврозами страдают от очередей, отсутствия денег и неудовлетворенной сексуальной жизни. Тебе приходится противостоять всем массмедиа сразу! – засмеялась Нина. – К тому же у Пат не было невроза, она умерла в туберкулезном санатории…
– Это ее и спасло. От невроза, во всяком случае. Ну что было бы с ней, если бы она не заболела? Ну год, ну два поездила бы она за главным героем по пятам, а потом соскучилась бы сама, наскучила бы ему, и он, боже упаси, может быть, стал бы даже ее сравнивать с другими женщинами. Вот ведь каким неприятным мог бы быть конец этой романтической истории. Не веришь?
– Верю, – сказала Нина. – Но согласись, сидеть в серебристом платье в консерватории куда приятнее, чем долбить кувалдой промерзлую землю. Так, может, лучше пожить, наслаждаясь, год, а потом умереть, чем всю жизнь мучиться?
Пульсатилла подумала, а потом сказала:
– Мучиться-то не просто так, а во имя чего-то. Детей надо вырастить, а если их нет – чужих научить, вылечить, накормить. Мало ли доброго можно сделать на земле? Но сейчас нам с тобой, – она улыбнулась, – давно пора спать. А то проспим на работу. Опоздаем учить вечному новые поколения. Ты – математике, я – литературе.
Нина встала из-за стола, отнесла в раковину чашки.
– Но все-таки что же мне делать с Кириллом, Таня? – жалобно спросила она.
– Ждать и жить! – ответила Пульсатилла и включила воду. И в рокоте воды, текущей ночью с приличным напором, Нине показалось, что она в словах Пульсатиллы услышала раскатистое контральто Клеопатры Михайловны.
«Чего уж я так переживаю? – подумала она. – Танька вон еще с девчонками мучается, а я сама лишь за себя отвечаю. Неужели без него пропаду? Как Бог даст – так и будет, а война покажет мне план». – И, накинув на уставшее тело ночную рубашку, она с наслаждением улеглась на предложенную ей Татьяной постель – раскладной диванчик, за неимением другого места помещавшийся в кухне. Утром на работу она опять шла пешком и в перерыве не могла перехватить в буфете даже маленький ученический коржик. У нее чуть не впервые в жизни совершенно не оказалось денег. Она как-то незаметно отвыкла думать о деньгах, и теперь это было для нее по меньшей мере странным. Утром Пульсатилла накормила ее завтраком, и ей, к счастью, пока и не хотелось есть. Так Нина давала свои положенные уроки, а в перерывах просто сидела за своим столом, и в голове у нее прокручивались картинки вчерашнего дня: вот она у себя дома с Лизой, вот Пульсатилла стоит на площади перед Третьяковкой с Шарлем и его женой, вот они на кухне с подругой обсуждают Ремарка. И лишь где-то глубоко в тайниках ее мозга стояла неподвижная заставка, как на экране выключенного телевизора, – это была поднятая на нее рука Кирилла, желавшего отомстить за любовницу. А потом словно сама собой вдруг всплыла в ее памяти рука Роберта, осторожно ласкавшая ее пальцы в тот вечер, когда по дороге от Ленца она переключала рычаг коробки передач.
«Собаки тоже, наверное, запоминают в первую очередь руки людей – дающие пищу или замахивающиеся в ударе», – подумала она. И от этого сравнения на душе стало невообразимо печально. Когда же занятия закончились, Нина нарочно прошлась пешком мимо церкви, но возле моста никого не было, и она, тряхнув головой, отгоняя и мысли, и воспоминания, медленно побрела домой. И даже нарядная шубка – предмет обсуждения всего педагогического коллектива училища, – казалось, уже не летела ей вслед пушистыми фалдами.
Она открыла дверь их когда-то общего с Кириллом дома. В квартире никого не было. В комнатах стояла успевшая запылиться мебель, в кухне валялась на полу пустая бутылка из-под коньяка, немытые бокалы были составлены в раковину. И Нине показалось, что она случайно зашла в обиталище каких-то чужих людей, и все вокруг нее было враждебно и чуждо. Она вернулась назад в холл, медленно разделась, вымыла руки и лицо и, не думая больше ни о чем, не зажигая света, добрела до спальни и завалилась там на кровать.
Поднял ее телефонный звонок.
– Где Кирилл? – не поздоровавшись, не назвав Нину, как обычно, «деточкой», закричала в трубку свекровь. – Что с ним случилось? У него на голове страшная рана!
– У нас был скандал, он меня ударил, и моя подруга стукнула его бутылкой по башке, – равнодушным голосом объяснила Нина. – Я думаю, что Кирилл сейчас у своей любовницы. Где именно, я не знаю.
От такого наплыва информации свекровь некоторое время молчала.
– Хороши дела! – через несколько секунд сказала она весьма ядовито. – У Кирилла любовница, ты устраиваешь потасовки, как какая-то пьяная забулдыжка, и молчишь! Почему я об этом ничего не знаю?
– Зачем говорить? – не поняла Нина.
– Ты не понимаешь, потому что ты не мать! – завопила свекровь. – Я же должна знать, что ты вытворяешь с моим сыном?
– Я ничего не вытворяю, – пожала плечами Нина. – Кирилл бывает у вас каждый день. Пусть сам и рассказывает, если хочет.
– Давно у него любовница?
– Не знаю.
– Не скрывай! Как можно этого не знать? Умная жена всегда заметит разницу в поведении мужа!
– Ну, если судить по поведению, значит, уже как минимум лет пять, – улыбнулась Нина. – Примерно столько времени он ко мне неважно относится.
– И ты говоришь об этом спокойно! Что же ты ничего не предпринимала?
– А что я должна была делать?
– Ну, повысить к нему внимание, угождать ему во всем!
– Угождать… – горько усмехнулась Нина.
– А ты вместо этого не нашла ничего лучшего, как записаться в какую-то дурацкую автошколу! – продолжала, не слушая ее, свекровь. – Неудивительно теперь, что он тебя бросил!
– Во-первых, еще и не бросил! – рассердилась Нина. – А во-вторых, я, по-вашему, человек или машина, существующая для того, чтобы угождать вашему сыну?
– Видно, как ты угождаешь! – злобно заорала свекровь. – Он у тебя вечно в мятых рубашках ходит! А вчера вообще бросила бедного мальчика на произвол судьбы с раной на голове, а если бы у него был перелом черепа?
– А если бы он мне выбил глаз или сломал нос, вас бы это тронуло?
– Ты сама во всем виновата! – заявила свекровь. – Не умеешь вести себя с мужем – не на кого жаловаться! Вот когда мой покойный муж возвращался домой не в духе или подвыпивши, а это частенько бывало, характер-то у покойного мужа был с моим мальчиком не сравнить, – так я к нему и так подольщусь, и так подлезу – и все равно любыми способами добьюсь того, чтобы умаслить! Я только аборты одиннадцать раз делала! Зато и жили мы с его отцом душа в душу!
Нина не нашлась что на это сказать.
– А где сейчас Кирилл? – настаивала свекровь.
– Откуда я знаю? Я за ним не шпионю!
– Вот и вижу я, что ты, деточка, зажралась!
«Наконец-то я снова стала деточкой», – подумала Нина, а свекровь не унималась:
– Вот и относишься ты к моему мальчику, будто он тебе что-то должен! Другая бы на твоем месте уже все ноги разбила бы в кровь, бегая за ним да узнавая: где он, с кем, что он делает в настоящий момент и куда пойдет в следующий?