«Мистер Ти», «статуя» и девица в юбке свернули налево на улицу Ламбер-Клосс и вошли в Форум со стороны Сент-Катрин. Я следовала за ними на расстоянии в десять ярдов.

Держа под прицелом торчащие во все стороны волосы «статуи», я прошла следом за троицей сквозь толпу игроков в боулинг и кинозрителей в вестибюле. «Статуя» поднялся по эскалатору на второй этаж и скрылся в ресторане «Джиллианс». Я двинулась за ним.

Правую половину ресторана занимали столики и кабинки, левую – барная стойка. Ужинал мало кто, но все табуреты у стойки были заняты, и еще десяток посетителей стояли возле нее группами по двое-трое.

Когда я вошла, троица из «Клеманс» направлялась к дальнему концу стойки, к молодой женщине в черной кружевной блузке, длинных черных бусах и черных перчатках без пальцев. Волосы ее были завязаны тесьмой, напоминавшей огромную черную бабочку.

Шанталь Спектер.

Увидев друзей, девушка улыбнулась, ткнула большим пальцем в сторону мужчины слева от нее и закатила глаза.

Я взглянула на предмет ее презрения.

Этого просто не могло быть!

Но так и было.

Я потянулась к мобильному телефону.

21

Райан появился через несколько минут.

– Кто этот придурок с напомаженными волосами?

– Репортер из Чикаго, Олли Нордстерн.

– Что он тут делает?

– Пьет пиво.

– Что он забыл в Монреале?

– Возможно, пытается разыскать меня. Пишет какую-то статью на тему прав человека. Мы разговаривали в Гватемале, и с тех пор он меня преследует.

– Преследует?

– Звонит на мобильный, оставляет сообщения в лаборатории.

Райан не сводил взгляда с Шанталь.

– Что у нее под глазом?

– Вероятно, татуировка.

– Какой у Нордстерна интерес к дочке Спектеров?

– Похоже, он охотится за Шанталь, а не за мной.

– Своенравная дочь посла! – Райан щелкнул пальцами. – Материал на Пулицеровскую премию.

Мы оба посмотрели на Шанталь. Она сидела вместе с друзьями, спиной к Нордстерну.

– Готова?

– Давай.

«Мистер Ти» бдительно пережевывал жвачку, сунув большие пальцы за ремень. Заметил нас с десяти футов и следил, словно змея на охоте. Остальные были заняты разговором. Нордстерн не сводил взгляда с Шанталь.

Подойдя сзади, Райан взял из-за спины Шанталь ее кружку и понюхал содержимое.

Все замолчали.

– Надеюсь, документы у вас имеются? – с отеческой улыбкой спросил мужчина, изображая заботливого полицейского.

– Отвали, – сказал «мистер Ти».

При свете он выглядел старше, чем мне показалось на крыльце, вероятно, лет двадцати с небольшим.

– Железная Задница? – спросила я.

Он посмотрел на меня:

– Из закаленной стали. А у тебя?

Парень быстро побарабанил ладонями по стойке. Шанталь слегка подпрыгнула.

– Пользуешься ником «Железная Задница»?

– Симпатичные сиськи.

– Рада, что тебе нравится.

– Может, как-нибудь выпьем вместе капучино? – «Мистер Ти» почесал грудь и криво ухмыльнулся.

– Обязательно, – ответила я. – Как только тебе позволят свидания, смогу устроить.

Послышался нервный смешок.

– Какого черта ржешь? – «Мистер Ти» развернулся к девице в крестьянской юбке.

Райан скользнул за спину «мистера Ти» и положил руку ему на плечо.

– Какого чер…

– Не будем забывать о хороших манерах, – холодно проговорил добродушный полицейский.

– Черт возьми, это превышение полномочий! – На шее «мистера Ти» запульсировала жилка.

Парень попытался высвободиться, но Райан надавил на него сверху.

Шанталь попробовала встать. Положив девчонке руки на плечи, я вновь усадила ее на табурет. Вблизи было видно, что ее татуированные слезы поддельные. Одна из них загибалась вверх.

Нордстерн бесстрастно наблюдал за происходящим.

– Моя коллега задала вполне законный вопрос, – сказал Райан на ухо «мистеру Ти». – Мы называли тебя «мистер Ти», но нас это смущает. Чувствуем себя стариками.

Ответа не последовало.

Райан вывернул парню руку.

– Издеваешься, коп, черт бы тебя побрал?

– Неплохо получается!

Нордстерн начал складывать салфетку треугольниками: все меньше и меньше.

Полисмен вывернул руку сильнее.

– Железная Задница, – почти заскулил мальчишка.

Парочка рядом с Нордстерном смылась вместе со своим пивом.

– Сомневаюсь, что твоя мамочка записала в свидетельство о рождении «Железная Задница», – сказал Райан.

– Сомневаюсь, что твоя мамочка умела читать и писать.

Еще один рывок.

– Черт!

– Мое терпение на исходе.

– Прими успокоительное.

Райан надавил больнее.

– Леон Хохмейстер. Отвали, черт бы тебя побрал!

Детектив отпустил руку Хохмейстера.

Наклонившись, последний выплюнул жвачку на пол, затем откинулся назад, разминая плечо и потирая бицепс.

– Тебе стоило бы поучиться новым словам, Леон. Может, попробовать какую-нибудь компьютерную программу?

Хохмейстер прикусил губу и хотел было произнести очередное ругательство, но передумал. Глаза его пылали – прямо-таки Распутин с ирокезом.

Райан повернулся к «статуе»:

– А ты?..

– Пресли Айверсон, – с некоторым замешательством ответил тот.

Наступила очередь «крестьянской юбки».

– Антуанетта Годро.

– Не имею ли я честь обращаться к кому-то из особ по имени Грязнуля Догги, Рамбо, Подстилка, Сексишатон или Криперсан?

– Крикун, – сказал Айверсон, поводя в воздухе ладонью. – Cri perçant. Пронзительный крик.

– Весьма поэтично.

Розовый пузырь появился изо рта Айверсона, затем лопнул, и он начал работать челюстями, подготавливая следующий. Райан посмотрел на Годро.

– Я не так часто пользуюсь электронной почтой.

– А когда все-таки пользуешься?

Годро пожала плечами:

– Сексишатон [69] .