– А нормально говорить можешь, нет? – проворчал между тем Атаманюк. – Что он значит, моб твой?
– Не мой он, Виктор Сергеич, – снова вздохнул следователь. – В общем, это такая, знаете, заранее спланированная массовая акция. Когда большая группа людей, они же мобберы, появляется в общественном месте и делает всякие заранее оговоренные глупости. Вписываются в акцию все желающие, координация происходит по Интернету. К тому же все фиксировалось на любительские камеры – именно для того, чтобы вот эти невеселые картинки также появились в сети.
– Мобберы-шмобберы… То есть они договорились вот так собраться возле дома Крутецкого?
– Не только Крутецкого. Кстати, он там не зарегистрирован, квартира его подружки, ну, или невесты, Дорошенко Елены…
– Это не дочка ли…
– Дочка. Как видите, народ и такие вещи разузнал. Значит, одновременно такое же чучело измолотили, кастрировали и сожгли возле домов Грекова и этого… Марущака. Их адреса тоже слили в Интернет, вместе с фотографиями. Каждый же такой вот… ну… короче, у каждого в социальных сетях страничка есть. Фоток везде навалом. Кстати, странички всех троих в «Одноклассниках» уже закрыты, а Крутецкий убрал себя и с «Фейсбука».
– Я в этом слабо разбираюсь.
– Я тоже, Виктор Сергеевич. Просто рассказываю схему: Воловик долдонила все три фамилии, как заведенная, двое из парней достаточно известны в городе, от кого-то ушло к журналистам, ну а эти уж постарались. Представляете, создана уже группа в…
– Хватит! – раздраженно отмахнулся подполковник. – У меня эти твои виртуальные группы вот! – Он чиркнул себя ребром ладони по кадыку. – Ты мне реальную группу дай, реальную! Узнай, можно ли наказать кого-либо за то, что назвали всех троих в этих твоих сетях.
– Наверняка можно. Особенно в создавшейся ситуации. Жизни Крутецкого, Грекова и Марущака теперь реально под угрозой. Всех троих буквально блокировали по месту жительства. Я не удивлюсь, если дойдет до суда Линча…
– А я удивлюсь! – выкрикнул Атаманюк. – Еще больше в Киеве удивятся, когда узнают, что мы тут бездействуем. К тому же, сам понимаешь, по поводу сынков должны быть приняты специальные меры… Ну, или отданы специальные указания.
– У них родители есть. – Голос Борташевича зазвучал тверже. – Виктор Сергеевич, даже если мы отыщем тех, кто опубликовал фамилии, фотографии и адреса в Интернете, даже если вычислим организаторов этого вот, – он кивнул на плоский монитор, – безобразия, дело по факту происшедшего возбуждено. Я слышал, завтра инициативная группа собирает митинг у нас перед мэрией. И не только у нас. – В голосе следователя зазвучали металлические нотки. – Мы с вами прекрасно знаем оперативную обстановку в городе. Кругом то же самое, Кировоград – не исключение. Сынки и дочки, мажоры эти самые, садятся на голову, не побоюсь этого слова, всей стране. А что им за это? Бухие на машинах летают, прохожих калечат, детей из-под колес мертвыми достают. Вон, хоть прошлое лето вспомните, в Луганске. Ну, депутат, сын депутата, девчонку за патлы оттаскал в кабаке… Тут достаточно одной спички, как говорится… И людей, между прочим, эта орда еще не сжигала. Допекло, извините за каламбур. Я не удивлюсь, если по городам народ поднимется.
– Сплюнь. И… вот что… – теперь пришла очередь начальника милиции вздыхать. – Ты все правильно говоришь, только систему не мы с тобой построили. У тебя дети нормальные? Вот, и я на своих не жалуюсь. Давай всю эту лирику оставим и сделаем вот что. Марущака закроем. Бери постановление и дуйте прямо сейчас, берите на глазах у пикетчиков. Охрану усиленную возьми, а то порвут. Начинайте работать, только аккуратно.
– С остальными как быть?
Вместо ответа подполковник Атаманюк красноречиво выложил в центр стола свой мобильник. Даже пристукнул сверху ладонью.
– Ты виноват, – повторила Грекова, глядя при этом куда-то мимо бывшего мужа. Однако тон ее чуть изменился. Если несколько минут назад, обвиняя Артура-старшего в случившемся, Алевтина Павловна сделала ударение на втором слове, то сейчас надавила на первое.
– Твой сын изнасиловал девушку, задушил ее и поджег, а виноват все равно я, – с напускной покорностью кивнул Артур Викторович. – Пускай, если тебе так легче. Только, Аля, ты сейчас говоришь не о моем сыне. Артур – и твой тоже.
Сделав новую затяжку, бывший муж Алевтины Павловны и отец Артура Артуровича Грекова покосился на терпеливо молчавшего в ожидании своей очереди адвоката. Зная сидевшую напротив женщину достаточно хорошо, Греков-старший ждал взрыва эмоций: Грекова, как он знал, до сих пор любила публичные выяснения отношений. Обойти неприятный момент нельзя: пока Грекова не стравит пар, конструктивного разговора не получится.
– Ты виноват! – заорала женщина. – Был бы у него нормальный отец, не бросил бы ты нас, не тягался бы по своим бабам! А я не могла нормально растить ребенка одна! Не могла!
– Ребенок вырос, – спокойно парировал Артур Викторович. – Если бы, Аля, все дети из неполных семей вырастали насильниками и убийцами, они давно повергли бы мир в тартарары. Статистики я не знаю, но наша с тобой семейная ситуация типична минимум для трети населения планеты.
– Ну конечно! Ты же всегда у нас мыслил планетарно!
– Жаль, что сын не в меня, – снова тушировал Греков-старший. – Ни я, ни мой отец ни в чем таком замечены не были. Только не говори, что Артурчик попал в дурную компанию. Он как раз был в хорошей компании. Игорек Крутецкий, куда уж приличнее. С его папкой мы вот только прошлой осенью открывали охотничий сезон. Стоп! – Артур Викторович быстро выставил вперед руку, предупреждая новый шквал возможных обвинений. – Не надо только сейчас мне задвигать, уважаемая Алевтина Павловна, что если папа и отец лучшего друга стреляют вместе кабанов, то дети обречены насиловать и убивать людей. Не надо, а то знаю я тебя. И все, давай на этом закруглимся. Яну Владимировичу наши с тобой личные отношения сейчас совершенно не интересны. Тем более что он занятой человек…
– Ничего, Артур. Все хорошо, – подал голос адвокат. – Когда будете готовы, скажете мне.
– Мы готовы? – саркастично уточнил у бывшей жены Греков-старший. – Уже все по фэн-шую?
На миг прикрыв глаза, Алевтина Павловна глубоко вдохнула, задержала дыхание, затем медленно выпустила воздух. Веки поднялись. Нездоровый блеск глаз исчез.
– Да. Ты все равно не понял ничего из того, что я сказала тебе. Потому – да, мы можем говорить о деле.
Бывшие супруги почти синхронно повернулись к адвокату.
– Тебе Крутецкий уже звонил, я так понял?
– Звонил, – подтвердил адвокат. – Но вы, Артур, в одной и той же ситуации. Так что информация у меня для вас одинаковая. Ваши… наши мальчики после признания этого Марущака увязли основательно.
Вообще-то Артур Викторович Греков не верил в чудеса и ничего другого, кроме как задержания сына вместе с остальными и определения в камеру, не ждал. Учитывая небывалый резонанс, стихийные митинги сразу в нескольких городах, включая украинскую столицу Киев, пребывание Марущака, Крутецкого и Грекова на свободе оставалось лишь вопросом времени. Когда его машину у райсовета забросали камнями, толпа не расходилась, а милиция – не вмешивалась. Вряд ли потому, что поддерживала негодующих граждан: просто не получила приказа действовать. Артур Викторович понял: не поможет ничего.