– Ну, видите? Давайте, попытайте счастья. Пистолеты, нет? Или, на ваш вкус, сабли впечатляют больше? Вы определенно обладаете драматической жилкой.
– Не будьте ослом, Пенхэллоу.
– Хотите меня убить? Не буду мешать вашей попытке.
– Стало быть, вы признаете, что не правы, – улыбнулся в ответ граф.
– Ни в коем случае, – ответил Роланд, опустив руки. – Но драться с вами не буду, старина.
Суровое лицо Сомертона сделалось презрительным.
– Значит, трус. Как я и думал. Даже любите ее недостаточно, чтобы сражаться за нее.
– О, еще как люблю. И если бы речь шла только о ней, вы бы уже были трупом. Но, видите ли, нужно принять во внимание еще кое-кого.
Сомертон наморщил лоб.
– Еще кое-кого?
– Юного Филиппа. Вашего сына, если припоминаете, – очень мягко произнес Роланд.
– Не сметь говорить со мной про моего сына! – Кулак Сомертона в безудержной ярости снова взлетел вверх, но Роланд легко уклонился.
– Чудесный мальчик этот юный Филипп, – продолжал Роланд. – Умный, любознательный. Обожает истории про пиратов. – Он увернулся от следующего удара. – Но дело в том, что, несмотря на ваш отвратительный и жалкий подход к родительским обязанностям, – он отскочил как раз вовремя, чтобы избежать сильнейшего удара в левый глаз, – мне не очень нравится перспектива объяснять Филиппу, как я умудрился убить его отца.
Сомертон остановился. Грудь тяжело вздымалась, глаза сверкали.
– У тебя не будет ни единого шанса, клянусь Богом. Ты больше никогда не увидишь моего мальчика!
Роланд медленно покачал головой:
– Нет-нет. Вы все неправильно поняли. Если вы думаете, что я доверю Филиппа вашей нежной заботе до конца его детства, то ваша несчастная старая башка находится в еще более безнадежном состоянии, чем ваши кулаки.
– Ты осмеливаешься…
– Значит, вот как все это будет выглядеть, Сомертон. – Роланд скользнул рукой по бедру, поближе к карману жилета. – Вы даете Лилибет развод, я на ней женюсь, а вы оставляете нас в покое, чтобы мы смогли вырастить вашего сына в человека, который вернет титулу честь, утраченную из-за вас.
Сомертон захохотал жестким, гортанным смехом, не похожим ни на что, слышанное Роландом раньше.
– О, великолепно! Восхитительно! Я всегда знал, что ты наглый молодой болван, Пенхэллоу, но теперь недоумеваю, как ты продержался так долго, пусть даже с этой кучкой идиотов, называющей себя «Бюро»!
– О, думаю, всего лишь слепая удача. – Роланд небрежно дотронулся до кармана жилета.
– И ты предполагаешь – ты в самом деле предполагаешь, – что я просто подчинюсь твоим требованиям? Хотя леди Сомертон и мой сын находятся в моей власти? Когда самому тебе не хватает храбрости, чтобы замахнуться на меня кулаком? – Сомертон помотал головой и снова захохотал. – Сдавайся, Пенхэллоу. Ты никогда не одолеешь меня – но ни за что не получишь мою жену, пока не одолеешь меня! – Он подался вперед и зловеще ухмыльнулся. – Шах и мат.
Роланд улыбнулся, пожал плечами и шагнул в сторону.
– Есть кое-что еще, старина. В этой небольшой партии мне не обязательно брать короля. Достаточно взять, – одним плавным движением он прыгнул к Маркему, обхватил его сзади за грудь и вытащил из кармана узкий нож, – вашего рыцаря [8] .
Заметив панику на лице Сомертона и непроизвольный рывок в их сторону, Роланд понял, что выбрал цель верно. Он прижал кончик ножа к воротничку Маркема и оттащил секретаря назад.
– Не так близко, Сомертон. Не заставляйте меня исполнять дьявольский танец, а не то я могу растерять остатки самообладания и произойдет одна из этих грязных случайностей, столь частых в нашей профессии.
– Ты не посмеешь!
– О черт! – воскликнул Роланд. – Кажется, нож немного дернулся. Я такой неуклюжий!
– Сэр, – пискнул Маркем. Он всем своим оцепеневшим телом прижимался к Роланду, не решаясь шевельнуться. Под кончиком ножа набухала капля крови.
– Какая у него нежная светлая кожа, – дружелюбно продолжал Роланд. – Как вы думаете, шрамы на ней образуются легко? Знавал я когда-то похожего человека. От каждого небольшого пореза оставалась отметина. Думаю, его дама не могла на него спокойно смотреть.
– Ублюдок, – прорычал Сомертон. Лицо его приняло выражение холодной готовности, взгляд впился в Роланда, пальцы непроизвольно сжимались и разжимались.
– Вы же разумный человек, Сомертон. Вы знаете, как много она для меня значит и как мало, – он легонько встряхнул Маркема, заставив Сомертона резко втянуть воздух, – значит для меня этот человек. Неужели ваша глупая мстительность в самом деле стоит жизни бедолаги Маркема? Такой многообещающий, такой красивый росток вырван из земли, такое безупречное пятно растечется… ой, погодите минутку, кажется, я сказал что-то неправильно… такое…
– Прекрати! – Голос графа звучал хрипло, свирепо. В глаза вернулся страх, лоб мучительно наморщился. Сила этого страха удивила Роланда.
– О, у меня нет ни малейшего желания перерезать ему глотку, – сказал Роланд. – Но не хочу, чтобы и мою перерезали, и не хочу, чтобы женщина, которую я люблю, снова пострадала от вашей руки. Поэтому, мой добрый друг, я предлагаю вам поспешить и подняться вверх по этой лестнице. Мы с нашим общим приятелем будем держаться позади на достаточном расстоянии до тех пор, пока не доберемся до комнаты, где вы держите – дайте-ка подумаю, правильно ли я вас понял, – взаперти невинную женщину и ее беспомощного сына.
Губы Сомертона приоткрылись. Он долго стоял не шевелясь, но за похожим на маску лицом шла борьба не на жизнь, а на смерть. Затем он кинул короткий, почти умоляющий взгляд на Маркема и снова уставился на Роланда.
– Вы проклятый чертов ублюдок, Пенхэллоу, – сказал он.
– Не больше, чем вы, – доброжелательно отозвался Роланд. – Ведите же нас.
Сомертон повернулся и начал подниматься вверх по лестнице, вставая на каждую ступеньку так, словно она вела на эшафот. Роланд, по-прежнему удерживая Маркема, шел следом ступенек на десять ниже графа, устремив внимательный взгляд на широкие плечи Сомертона, чтобы заметить любое неожиданное движение. Плечи всегда выдают вас первыми.
Но ни один мускул не дернулся под твидовым пиджаком, пока они поднимались сначала на второй этаж, затем на третий. Сомертон прошел в конец широкого коридора и остановился перед дверью.
– Разумеется, она заперта? – осведомился Роланд.
Сомертон кивнул и вытащил ключ.
– Отпирайте, – велел Роланд.
Сомертон машинально поднял руку, но спохватился и покачал головой: