— Это? — Зеленоволосая девчонка-клерк подвинула к себе проспект, бросила быстрый взгляд на фотографию. Краеву показалось, что она немного смутилась. — А, это однокомнатная. Первый этаж, в двухэтажке, улучшенная планировка. Дом новый, кибермодерн, 2005 год постройки. Комната одна, но очень большая. Пятьдесят квадратов. Во дворе бассейн…
— Кто это нарисовал? — Краев снова ткнул пальцем в пароход. — Эту вот картину?
— Не знаю! — Девчонка пожала плечами. — Откуда мне знать? Старик, наверное. Ну да. Он же был художником. Сам и нарисовал. Он везде рисовал странные картины на стенах. У нас их штук двадцать в городе.
— Старик? Кто это?
— Ну, Старик. Он жил в этой самой квартире.
— Как его звали?
— Не знаю. Извини, в самом деле не знаю. Да и никто не знал, по-моему. Просто Старик. Все его так звали.
— А как он выглядел? — Краев закусил губу, пытаясь скрыть волнение. — Ты видела его?
— Видела, конечно. Все его видели. Он любил зайти вечером в бар, подсесть к кому-нибудь, выпить водки. Он любил поболтать, этот Старик. А как он выглядел? — Девчонка неопределенно помахала в воздухе тонкими пальцами с ногтями, раскрашенными во все цвета радуги. — Ну так… Никак, в общем. Странно он выглядел.
— Он был похож на индуса?
— На индуса? — Девушка задумалась. — Нет, кажется. Иногда мне казалось, что он негр. Но у него были голубые глаза, это точно. Или карие. И волосы такие длинные. Или короткие?…
— Не понимаю, — громко сказал Краев. — Если он так необычно выглядел, почему же ты его не запомнила?
— Здесь же чумной город! — произнесла девушка, недоуменно уставившись на Краева. Правый глаз ее был ярко-золотого цвета, левый переливался рубиновыми оттенками. — Здесь у нас все выглядят каждый день по-разному. Я соседей своих не всегда узнаю. Мода такая.
— Что у тебя с глазами?
— Ничего. Контактные линзы. Ты с луны, что ли, свалился? Вопросы такие дурацкие задаешь?
— Я из четвертой зоны.
— Из четвертой?! — Огонек любопытства пробился даже через цветные пленки линз. — Вот это да! В первый раз вижу живого полумеха! А чего у тебя руки такие?
— Какие?
— Ну, обычные.
— А какие они должны быть?
— Ну… Ты что, не знаешь, какие руки должны быть у полумеха?
— Какие?
— Железные!
— Голова у тебя железная! — рявкнул Краев. — Напридумывали тут всяких сказок про «четверку»! С жиру тут беситесь! Линзы всякие понадевали…
— Да ладно, — настырная девчонка и не думала смущаться, — все знают, что на «четверке» живут ненормальные. Полумехи, параспосы и долгоноги. Ты кто?
— Я головорог, — вполголоса сообщил Краев, интимно наклонившись к девушке для большей доверительности. — У меня рога растут на башке. Они же — антенны. Посылают сигналы в космос. Разговариваю с марсианами. На немецком языке. Эти тупые марсиане по-русски не волокут, представляешь?
— Да? — Глупая девчонка вылупила глаза. — А покажи рога!
— Нету! — Краев взъерошил седую шевелюру. — Спилили перед командировкой. Для конспирации. Видишь, перхоть? — Краев наклонил голову. — Это опилки от рогов! Но это ничего. Рога снова отрастут. Через пару недель. Приходи в гости, дам потрогать.
Девушка хохотала минут пять. Прикрывала ладошкой рот, покраснела вся так, что веснушки на курносом носу слились с общим пунцовым фоном. Краев получал искреннее удовольствие от ее смеха. Это был настоящий, живой смех, не испорченный никаким воспитанием.
— А ты ничего! — наконец сказала она, вдоволь наржавшись. — Ты забавный. Заходи вечерком в бар «У моста». Расскажешь еще чего-нибудь. У нас там компания продвинутая. Ты постригись только. У тебя причесон просто неприличный. Это ж надо, придумал… Рога!
Она снова хохотнула.
— Куда Старик делся? — спросил Краев. — Умер?
— Какой Старик?
— Который в этой квартире жил!
— А, Старик? Ушел куда-то. Ушел, и все. Больше его не видели.
— Куда? — опешил Краев. — У вас тут что, въезд и выезд не контролируется?
Все контролируется, — сообщила зелененькая. — «Правильные» ставят на учет всех. Но он умудрился пропасть. Зашел к соседу. Сказал, что уходит. «На, — говорит соседу, — тебе ключи от квартиры. Отдай их в жилуправление. Пусть квартиру продадут. А я пойду. Мне надо идти дальше». Сосед сообразил через пару минут, выскочил за Стариком, а того уже и нету. Никто его больше не видел.
— Давно это было?
— Пару месяцев назад. Вот, теперь квартира продается.
— Я возьму ее в аренду, — торопливо сказал Краев. — Других претендентов на это жилье нет?
— Нет. Никто не хочет жить в этой квартире, — откровенно сообщила девушка. — Странная она какая-то. Тебе не страшно?
— Не страшно. Я очень смелый.
— Ладно. — Девушка застучала разноцветными копытцами по клавишам компьютера. — Договор составляем?
— Да. Давай.
Краеву не терпелось попасть в эту квартиру и увидеть все собственными глазами.
Страна чудес. Чумной город, взгляд изнутри.
* * *
В чумном городе все звали друг друга на «ты». Это было фирменным знаком чумников, чертой их вынужденного братства заключенных. Но не самой удивительной их чертой.
В чумной зоне все было удивительным. Собственно говоря, город, отведенный под седьмой чумной карантин, был велик для небольшого количества людей, проживающих здесь. Город был похож на пиджак пятьдесят восьмого размера, снятый с откормленного квадратного мещанина и наброшенный на плечи хрупкой, утонченной девушки. Внутри мрачной казенной стены, окружающей врекар, процветала такая вычурная эклектика, что у Краева глаза лезли на лоб. Он шел пешком — отказался от аренды эмобиля. Честно говоря, он давно уже не водил машину — с тех пор, как его больное колено сделало невозможным безопасное управление автомобилем. Теперь, кажется, ноги были в порядке, но Краев еще не готов был взять управление транспортом в собственные руки. Он шел пешком и изумленно вертел головой, как подросток, впервые попавший на выставку авангардного искусства.
В городе чумников странно соединялись признаки заброшенности и помпезной роскоши. Дома немыслимой конфигурации, фантастической архитектуры и невероятной расцветки соседствовали с огромными кучами строительного мусора, небрежно отодвинутыми в сторону бульдозером. Жилые дома были окружены милыми заборчиками, внутри двориков на фоне зеленых аккуратных лужаек стояли белые статуи в античном стиле, кусты и деревья, подстриженные в виде скульптур. Потом улица вдруг превращалась в ряд заброшенных зданий — некоторые были относительно целыми, некоторые — с полуразрушенными стенами, обтянутыми серыми сетками, чтобы, не дай Бог, кусок бетона не свалился кому-нибудь на голову. Главная дорога являла собою пример обычного российского порядка и ухоженности, боковые же проулочки зияли язвами провалившегося асфальта и кое-где были напрочь перегорожены упавшими деревьями.