Я не знаю, люблю ли я тебя… — Она прижалась к нему всем своим юным телом. — Сейчас мне кажется, что люблю. Это неправильно. Мы с тобой не пара. Совсем не пара. Я не знаю, почему я влюбилась в тебя. Именно в тебя. Но случилось именно так. И я не хочу ни о чем думать сейчас. Я просто хочу быть с тобой — пока это возможно. Любить тебя…
Она закрыла глаза. Он закрыл глаза. Горячие струи хлестали со всех сторон, и вода стекала с их тел, смывала грязь, собиралась в воронки на полу и исчезала в бездне — более глубокой, чем даже то подземелье, в которое закинула их прихотливая судьба.
* * *
Краев, Салем и Лиза сидели в комфортабельных широких креслах. Они были облачены в свою одежду — выстиранную, высушенную и выглаженную. Находились они в гостиной, отделанной без лишней роскоши, но со вкусом. Толстый ковер застилал пол, картины висели на стенах. Здесь был даже камин — скорее всего, имитация, ибо кто стал бы тянуть дымоход до поверхности земли и выдавать свою тайную резиденцию подозрительным дымом? На столике перед ними находился завтрак — кофе, горка бутербродов со всякими деликатесами. Салем и Лиза поглощали их с нескрываемым удовольствием. Краев вяло теребил кусочек хлеба. Что-то не было у него аппетита.
Стена напротив них представляла собой сплошное матовое стекло. Экран? Будем смотреть кино? Сколько можно так сидеть и ничего не делать? Там, где-то сзади, за ними идут по следу. Почему Салем так спокоен? Он уверен, что их здесь никогда не найдут? Краев не был уверен в этом совершенно.
— Салем, за тобой должок, — сказал Николай.
— Какой? — Парень поднял глаза.
— Ты должен закончить свой рассказ. О том, что было в Сибири. Тогда, восемь лет назад. Когда пришла Чума.
— А на чем я тогда закончил?
— На том, что за тобой приехал майор. И ты держал его на мушке. Собирался его пристрелить.
— Я не убил его. Он сказал, что он такой же, как я. Это означало, что он остался нормальным. Я был страшно рад, что еще остались нормальные люди, — я-то уж думал, что весь мир сошел с ума. И еще я думал тогда, что все мои приключения закончились. — Салем горько усмехнулся. — На самом деле они только начинались.
— Ты попал в компанию нормальных людей?
— Да. Там были разные люди. Военные и штатские. Нас объединяло одно — то, что мы не стали неагрессивными и могли защищать себя. А еще у нас было желание навести порядок. Нас не устраивала ситуация, которая воцарилась в нашем городе: мародеры грабили и убивали, бараны шлялись кроткими стадами и совершенно не представляли, как им дальше жить в этом жутком мире. Чума баранам не грозила — всем им была сделана прививка. Но сознание их полностью переменилось в считанные дни. И у них появился новый враг — бандиты и уголовники. В Сибири этого сброда всегда хватало. Прививки урки делать не собирались, они были твердо уверены, что Чума их минует. У них было занятие поважнее — они торопились нахапать как можно больше. Впрочем, хаотические перестрелки, когда каждый был сам за себя, скоро закончились. У бандитов появился свой центр, свое политическое руководство, и все это переросло в настоящую гражданскую войну.
— У бандитов? Центр руководства? — Краев недоуменно покачал головой.
— Именно так. Если ты помнишь, страна только что выбрала нового президента Волкова. Он начал круто перетряхивать всю мафиозную систему. Это многим пришлось не по вкусу. Нашелся в нашем городе один из прежних высоких чиновников, который объявил выборы незаконными и призвал к вооруженной борьбе. Я думаю, что у этого новоявленного фюрера было много денег. Очень много. И у него были большие связи по всей стране — с такими же, как он, местными фюрерами. Они действовали быстро и решительно. Им было абсолютно безразлично, кто и с какими целями вливался в их армию повстанцев. Они вооружали всех — зеков, срочно выпущенных из колоний, торговцев на рынках, всяких полууголовных уродов. Всех, кому было выгодно не признавать новую власть. Они захватили телецентр и вещали о своих победах. И еще они призывали не делать прививки тех, кто еще не прошел вакцинацию. Они заявляли, что сделавший прививку превращается в беззащитного полудурка, достойного только психушки. Мы ничего не знали о том, что происходит в стране. Мы только пытались сохранить в живых бедных баранов и не допустить распространения якутской лихорадки, которая косила людей десятками — с каждым днем все больше и больше. Повальной эпидемии не было — прививки действовали достаточно эффективно. Бараны, как я тебе говорил, заболеть чумой не могли. Но в городе оставались еще тысячи невакцинированных.
— А вы? Так и действовали сами по себе без всякого плана?
— Недолго. Совсем недолго. Неделю мы отбивались от вооруженных повстанцев, которые наседали на нас и днем и ночью. А потом появились эпидемические силы.
— Кто?!
— Эти люди были из Центра. Они были вооружены электрошокерами, не убивающими, а временно парализующими людей. Они были облачены в резиновые комбинезоны, на головах их были герметичные шлемы. Они не желали подцепить какую-нибудь заразу. Их было не так много — около двух сотен, но они знали, что делать. Именем нового президента они объявили чрезвычайное положение. Они были настоящей властью. Нас, тех, кто остался нормальными, они переписали и организовали в несколько отрядов. Нам выдали бронежилеты, каски и вооружили шокерами. Они запретили нам уничтожать людей без необходимости — даже откровенных убийц и бандитов. Теперь мы, под руководством офицеров эпидемических сил, действовали четко и планомерно. Мы прочесывали квартал за кварталом и вылавливали всех. Всех поголовно. Тех, кто сопротивлялся, обездвиживали электроразрядами. Мы свозили всех в специальные зоны, которые были организованы на месте нескольких опустевших колоний. Отдельно — неагрессивных, тех, кто стал «правильными» после прививки. Теперь они были в безопасности. Их тщательно охраняли. Отдельно всех заболевших — в госпиталь закрытого режима. Всем непривитым делали инъекции. И — интересное дело — через три дня большинство из них становились неагрессивными. Девять человек из десяти. Даже отпетые убийцы и бандиты. Даже больше того тебе скажу — именно бандиты все поголовно и становились баранами. Они становились послушными и совершенно не опасными. Правда, у них появлялась какая-то эмоциональная тупость, у этих бывших урок. Они больше не способны были улыбаться.
— Тормоза, — пробормотал Краев. Молодежь у «правильных» называет таких тормозами.
— Все это длилось очень недолго. За две недели мы вакцинировали весь город и уничтожили сопротивление. Сопротивляться больше было некому — все, кто еще недавно называли себя повстанцами, превратились в баранов и удивлялись, как это совсем недавно они могли себя вести так неправильно и агрессивно. В том числе и местный фюрер. Он стал образцовым «правильным». Так-то вот. Обошлось без больших кровопролитий. Баранов распустили по домам, и они начали быстро налаживать жизнь. Для них началась новая, счастливая эпоха.
— А что стало с вами? С теми, кто не стал неагрессивным?
— Нас погрузили в транспорт и повезли зачищать следующий город. А потом — еще один. Мы прошли всю Сибирь. Теперь мы назывались отрядами народного ополчения в составе эпидемсил. Это дело нам нравилось. Это не было романтичным — мы делали грязную работу. Порою очень грязную. В некоторых городах нам оказывали упорное сопротивление, и нам приходилось брать квартал за кварталом, используя артиллерию и танки. Кровь лилась рекой. Многие наши погибли. Очень многие… Мне повезло — меня даже не зацепило. Так мы и шли по стране — наводили порядок ценою собственных жизней, вакцинировали всех поголовно и отделяли «наших» от баранов. Большинство «наших» присоединялось к отрядам ополчения. Тогда мы еще не знали, что «наши» — это неиммунные. Что все мы — те, кто не потерял способность к самообороне, — скоро будем называться чумниками.