— Я был приближен к Жукову, — проскрипел голос из динамика. — Но я не входил в избирательный штаб. Я не часто появлялся в вашем обществе. У меня было собственное направление. Я занимался биотехнологией.
— Как тебя зовут?
— Звали. Меня звали Виктор Александрович Фонарев. Ты вспоминаешь?
Краев вдруг вспомнил. Доктор наук Фонарев. Большой толстый человек с профессорской бородкой. Он приходил пару раз к Давиле, они обсуждали что-то в углу — тихо, по-конспираторски, размахивая руками и подозрительно оглядываясь на остальных, непосвященных. А однажды Давила шепнул Краеву, показав на удаляющуюся фигуру в бесформенном пиджаке: «Вот, Коля, смотри! Фонарев! Собственной персоной! Большой ученый, скажу я тебе. Будущее нашей науки. Гений, не побоюсь такого слова!»
Любил Давила гениев. Любил, лелеял и доил их, как породистых молочных коров. Что же стало с этим конкретным гением — с Фонаревым? Почему он догнивал свой век в этом угрюмом подземелье, подключенный к механизмам, не позволяющим ему отправиться на тот свет? Он заслуживал лучшей доли.
— Ты работал с Эдиком? — спросил Николай. — С Эдуардом Ступиным, да?
— Нет. Я знал Ступина, но у него было другое направление. Он изучал микроорганизмы. Бактерии, вирусы. Вакцины против них. Генетика и тому подобное. Я занимался человеком. Точнее, тем, что можно сделать из человека, если слегка усовершенствовать его. Улучшить его тело при помощи всяких полезных приспособлений.
Агрегат поднял руку и пошевелил механическими пальцами.
— Курить хочется, — сообщил он. — Я курил «Яву». Всегда «Яву». Был, как видишь, патриотом во всем — даже в выборе сигарет. Курить до сих пор хочется. А курить уже нечем.
— Ты придумал все это — полумехов, киборгов? Всю эту дрянь из четвертого врекара?
— Я был один из тех, кто создавал Инкубатор. Но я знаю о нем не очень-то много. Я погиб слишком рано.
— Погиб?
— Автокатастрофа. Это было шесть лет назад. Обычно я обитал в четвертой зоне, но сын мой жил здесь. Он — врач. Хороший хирург. Иногда я ездил к нему в гости. В тот злосчастный день случилась большая неприятность — машина, в которой я ехал, столкнулась с грузовиком. Это было неподалеку отсюда. Нас спешно доставили в эту зону, в госпиталь. Но было поздно. Никто не выжил — наши тела были серьезно повреждены, и мозговая деятельность прекратилась. Нас всех похоронили. Но на самом деле меня похоронили не полностью. Никто не проконтролировал то, что мой сын сохранил кое-что себе на память. Вот это. — Агрегат ткнул себя в грудь пластмассовым пальцем. — Он реанимировал мой мозг. Вначале меня было совсем немного — один только этот обрубок. Но я пришел в сознание. Я сам начал давать указания. И по моим чертежам достроили все остальное. Пришлось поэкспериментировать — не все сразу получалось. Зато теперь, как видишь, я устроился с комфортом. Любой может мне позавидовать… — Уголки бескровных губ приподнялись в едва заметной улыбке.
— Ничего не понимаю… — Краев нервно ходил по комнате, хмурился, задумчиво тер подбородок. — Извини, Виктор… Может быть, тебе неприятно такое слышать, но почему ты здесь? — Краев повернул голову, уставился прямо в искусственные глаза Агрегата. — Почему ты прячешься от «правильных»? Если твоя голова так ценна, если ты можешь выдвигать продуктивные идеи и создавать новые технологии, почему бы тебе не выйти из подполья? «Правильные», со всей их научной оснащенностью, обеспечили бы тебе более приличное существование.
— Я не хочу к «правильным». Не хочу снова в Инкубатор. Мне никогда не нравилось это место. Это не мой мир.
— «Правильные» ненавидят чумников?
— Конечно нет. Ты забыл, что бараны не способны ненавидеть? Зато они способны бояться. Они боятся нас. Россия теперь — это две страны. Большая страна «правильных» и маленькая, закрытая страна чумников. Есть равновесие — зыбкое, неустойчивое, но пока оно еще существует. К сожалению, это равновесие начинает расшатываться. Не исключено, что оно может рухнуть. И тогда страна погибнет.
— Кто виноват в этом? Бараны?
— Нет. Чумники. Они защищают «правильных» до сих пор, как и восемь лет назад. Но они не хотят больше заниматься этим. Чумники обижены, как маленькие детишки, которым не дали обещанную конфетку. Чумники никак не могут понять, что «правильные» не виноваты перед ними ни в чем. Во всем виноват вирус. Проклятый вирус. «Правильные» — это уже не просто люди. Вирус необычно отреагировал на прививку — в организмах «правильных» он мутировал и встроился в человеческие гены. Он теперь не проявляет себя как смертельная болезнь, он стал частью человеческого генома. Ты сам видел — «правильные» ведут себя как инопланетяне. Это уже не гомо сапиенс, это новый биологический вид. Им чужды наши мотивации, наш человеческий образ мысли. Но что они могут поделать? Они не несут зла, но то добро, которые они предлагают остальным людям, вызывает отторжение. Нельзя обвинять «правильных» в их непонятном поведении. Это их беда — страшная, смертельная беда. Огромная страна, целая колоссальная нация оказалась вдруг во враждебном окружении привычно агрессивных людей. «Правильные» почти не покидают пределов своей родной среды — России. А чтобы поддерживать внешние отношения с другими государствами, с иностранцами, «правильным» приходится проходить специальное многолетнее обучение на факультетах международного воспитания.
— Видел я такой факультет, — пробормотал Краев, передернувшись от неприятных воспоминаний.
— Россия находится в очень опасной ситуации, — продолжал Агрегат свой рассказ. — Пока властям России удается скрывать от всего мира то, что произошло с «правильными». Разработана сложная система мифотворчества, заменяющая идеологию. Для проповеди этих мифов внутри страны и за ее пределами существует телесистема убойной убеждающей силы — «Телерос». Она создана для ежечасной, ежеминутной прокачки мозгов. Каждое слово продумывается специалистами по информации. И эта система делает свое дело. Вот примеры самых распространенных официальных мифов: большинство баранов верит в то, что они неагрессивны из-за совершенной системы воспитания. На самом деле никакого воспитания нет — достаточно измененных генов. Бараны верят в то, что чумники заразны и потому их приходится держать в изоляторах. На самом деле бараны уже никогда не смогут заразиться чумой. Бараны верят, что Сверхдержава способна защитить их и делает это без посредства людей, только при помощи оборонительной аппаратуры. В действительности армия была распущена не потому, что в ней пропала необходимость. Просто в армии стало некому служить. Армия заменена механизмами, полностью закрывающими границу. Но кому-то нужно нажимать и на кнопки, чтобы запустить ракету, сбивающую самолет. Проявить агрессию. На это способны только чумники. Они обслуживают все сферы, в которых требуется малейшее проявление силы.
— Я чувствовал это! — Краев хлопнул ладонью по колену. — Чувствовал, что всем нам пудрят мозги!
— А что еще остается делать российскому руководству? Единственная возможность выжить для России — это сохранить свою беззащитность в тайне. Стоит нашим соседям, тому же Бурдистану, узнать об этом факте — и Россия будет завоевана очень быстро. Пока Сверхдержаву боятся. Но если этого страха не будет, ее просто затопчут. Возьмут не умением, а тупым числом. Как бы ни была сильна оборонительная аппаратура, ее просто не хватит, если начнется крупномасштабная интервенция со всех сторон. А желающие поживиться нашими несметными богатствами всегда найдутся. Сам понимаешь…