— Не драться же с ними. Авось не по нашу душу.
Парни в камуфляже остановились в двух шагах от машины Олега. Мужчина в светло-сером костюме, черноволосый, с резкими чертами лица, подошел ближе, держа руки в карманах брюк.
— Ваши документы.
— А в чем дело? — вежливо поинтересовался Северцев. — Мы как будто покой граждан не нарушали, никого не трогали.
— Обыщите машину, — кивнул мужчина парням в комбезах.
— Постойте, уважаемый, что за произвол? — нахмурился Дмитрий. — У вас на руках постановление на обыск? Кстати, представьтесь по форме, пожалуйста.
— Поднимитесь в квартиру, — бросил черноволосый двум другим омоновцам, — обыщите все. А этих — в джип!
— За что? — удивился Северцев. — Вы понимаете, что делаете?
— Шагай! — повел стволом автомата парень в камуфляже.
Из-за «Баргузина» вышел человек в рясе.
Фонарь во дворе был слабый, его света не хватало, чтобы осветить весь двор, но все же Северцев узнал монаха с протезом.
— Снова этот! — изменился в лице Дмитрий. — Сначала чуть не убил Витюшу, еще до поездки на Урал, потом дрался со мной в могиле погибших воинов…
— Я же предупреждал вас, — приблизился монах, поигрывая сучковатым деревянным посохом, который он легко держал правой рукой в черной перчатке; не верилось, что это протез. — Так или иначе ваши находки будут моими. Если бы вы согласились на предложение, у вас была бы неплохая возможность пожить в роскошных отелях Европы и Америки. А теперь не обессудьте. Придется вам объясняться с представителями власти. Но прежде отдайте артефакты!
Глаза монаха метнули молнии. Посох в его руке задымился, словно выхваченный из пламени костра сук.
Северцев почувствовал звон в голове, как от реально полученной оплеухи, глаза размыло неожиданно выступившими слезами. Понадобилось несколько мгновений, чтобы понять: монах владеет мощным гипнотическим воздействием.
— Отдайте мечи!
Еще один ментальный удар поколебал сознание Северцева, заставляя его бороться с чужой волей на уровне психосоматического оперирования.
— Возьми! — выдохнул Дмитрий, распахивая плащ и поднимая тускло сверкнувший меч.
Омоновцы в камуфляже попятились, поднимая стволы автоматов.
— Э-э… — выдавил омоновский начальник, внезапно поставленный в двусмысленное положение. — Холодное оружие… а вы говорили — церковные раритеты…
— Отнимите у него меч! — оскалился монах. — Стреляйте!
Один из парней в камуфляже подчинился, дал очередь под ноги Дмитрию.
Где-то послышались испуганные крики, начали зажигаться окна домов напротив.
— Брось ножик! — заорал черноволосый, оглянулся на своих крупногабаритных телохранителей. — Чего стоите?! Взять его!
Парни в черных костюмах двинулись на Дмитрия, как танки, вынимая из плечевых кобур пистолеты.
— Дай мне второй меч! — быстро проговорил Северцев. — Иначе не отобьемся!
— Не надо, он заколдован…
— Ерунда!
Олег схватил рукоять меча, высовывающуюся из-под воротника плаща на спине Храброва, одним движением вытащил его… и почувствовал самый настоящий электрический удар! Руку свела судорога! В глазах потемнело!
— Да стреляйте же, идиоты! — прокаркал попятившийся монах. — У них не бутафорские железки — символюты боя!
Омоновец поднял ствол автомата, второй прыгнул к Дмитрию сбоку. Но Храбров уже перешел в состояние более высокого уровня реализации физических возможностей и превратился в эфемерно-текучую тень.
Шаг — тусклый блик меча — удар!
Еще шаг — тусклая молния — удар!
И оба автомата лишились стволов, снесенных лезвием меча.
Оторопевшие парни в пятнистых комбинезонах отступили, тупо глядя на свое укороченное оружие.
Зато в бой вступили качки в черном, начавшие стрелять в стремительно перемещавшуюся тень.
Северцев же в этот момент вдруг словно прозрел, ощущая ток силы, вливающийся через рукоять меча и руку в шею, грудь и голову. Темнота отступила. Раскрылась глубина двора, стали видны все участники драмы, словно их осветило невидимое солнце. А вместе с силой в сердце Олега вошло желание повелевать событиями, убить, уничтожить всех обидчиков, порубить их в капусту!
Он метнулся вперед и полоснул мечом по шее ближайшего верзилы в черном, в последний момент все же слегка изменив направление удара — интуитивно, подчиняясь остаткам разума, почти заблокированного «волей» меча.
Лезвие легко вспороло ткань пиджака, вошло в плечо парня. Он с воплем выронил пистолет, отскочил, зажимая другой рукой глубокую рану.
— Контролируй удар! — крикнул Дмитрий, выбивая из руки другого верзилы пистолет. — Не увлекайся!
К ним уже бежали другие омоновцы, начиная стрелять на бегу. Пули заскакали по асфальту и бетонным бордюрам, продырявили борт «Фольксвагена», попали в другие машины, стоящие во дворе.
Монах, отскочивший к акации, поднял свой посох, направил острие на Северцева. С острия сорвалась извилистая сиреневая молния, ударила в грудь Северцева, точнее, в лезвие меча, которое он успел подставить, двигаясь так же быстро, как и Дмитрий.
Произошло нечто вроде короткого замыкания: фонтан искр, треск, вспыхнуло и прянуло во все стороны, расширяясь, кольцо радужного света. Руку Северцева снова свела судорога. Монах закричал, отбрасывая задымившийся посох:
— Стреляйте! Уйдут!
Выстрелы затрещали с новой силой.
Бедро Северцева обожгла пуля. Он с трудом ушел от неприцельной автоматной очереди, отрубил ствол пистолета, направленный на него, вместе с пальцем на курке, удивляясь легкости и мощи меча. Вонзил острие в бок громилы в черном, нырнул на землю, спасаясь от еще одной очереди из автомата.
Страха не было. В душе бурлили злой азарт и ярость, подпитываемые — он это чувствовал — мечом.
Выпад, вскрик, падение тела…
— Назад! — крикнул Дмитрий. — В машину!
Северцев хотел опустить меч — и не смог! Ладонь словно прикипела к рукояти, закостенела, подчиняясь не хозяину, а воле оружия, диктующего свой образ жизни. Точнее — образ нежизни! Меч не слушался его, наоборот, он диктовал условия и ритм бытия, он указывал — что делать в каждое последующее мгновение!
— Отпусти меч!
Северцев услышал крик, но не остановился.
Выпад, вскрик, падение тела…
Прыжок, перекат, удар, вскрик…
Прыжок, свист ветра в ушах, чье-то тяжелое дыхание, удар, вскрик…
Еще один прыжок, удар — искры веером — лезвие нарвалось на такое же встречное движение меча! Другого меча! За которым вспыхнуло во мраке лицо Дмитрия!