Далеко от Земли, на планете Алипан, мелкая канцелярская крыса Хенкок держал в руках список грузов, прибывших с кораблем «Старфайр». Хенкок внимательно просматривал каждый пункт. Большую часть списка составляли заявки трех-, четырехлетней давности. Однако Хенкок отличался хорошей памятью, и когда среди доставленного оборудования он увидел кобальтовый излучатель, у него в мозгу тревожно зазвучали колокола громкого боя. Хенкок немедленно передал список Перселлу.
— Разбирайся-ка ты с этим сам.
— Я? В чем дело? У тебя что, руку свело писчей судорогой? Или что-то более серьезное?
— Корабль доставил дорогой подарок для несуществующей планеты. Вымышленные миры — это по твоей части.
— Волнуешься, да? — спросил Перселл.
— Мне-то что. Волноваться придется тебе.
Просмотрев декларацию на грузы, Перселл нахмурился:
— Долго же они чесались. Конечно, стоит ли ломать себе шею из-за нужд какого-то там Алипана? Если бы пилоты-исследователи двигались такими шагами, Льюис с Кларк до сих пор гнали бы собачьи упряжки по Орегонской тропе. [15]
— Меня уже тошнит от разговоров о пилотах-исследователях, — заявил Хенкок.
— А где бы ты сам был без них?
— На Земле.
— И чем бы ты там занимался?
— Честно зарабатывал бы себе на жизнь, — ответил Хенкок.
— Полагаю, бумагомарательством, — сказал Перселл.
Хенкок сделал вид, что не слышал, и уткнулся в работу.
— Наконец-то наше право самим определять приоритетность перестает быть пустой формальностью, — продолжал Перселл, размахивая поступившей декларацией как флагом свободы. — Мы заявим, что наш насекомщик гораздо больше нуждается в излучателе, чем ловцы мух на Немо. И тогда кобальтовую мухобойку беспрекословно отдадут ему, поскольку все бумажки правильно составлены, подписаны и снабжены всеми мыслимыми печатями. Этим мы верно послужим человечеству.
— Убери-ка все эти «мы» и «наши», — велел Хенкок. — Я не имею ничего общего с твоей авантюрой.
Он опять сделал вид, будто занят работой.
— Говорил я тебе, что ты не сможешь лягнуть систему, — бросил он Перселлу через несколько минут.
— Я уже ее лягнул.
— Пока что нет, — убежденно произнес Хенкок.
Не обращая на него внимания, Перселл составил соответствующую бумагу о приоритетности, подписал ее, пробежал глазами и поставил вторую подпись.
— Я подделал твою подпись. Ты не возражаешь?
— Возражаю! — рявкнул Хенкок.
— Не надо так кричать, я тебя прекрасно слышу.
Перселл с бесстыдным удовольствием взирал на дело своих рук.
— Поздно возражать. Бумага уже составлена. Чему быть, тому не миновать.
— Знай, Перселл: если твоя стряпня вызовет подозрения, я не стану тебя покрывать и расскажу, как ты подделал мою подпись.
— Отличная мысль, — похвалил Перселл. — Я и свою объявлю фальшивой.
— Ты не осмелишься этого сделать, — взвился Хенкок.
— Им понадобится не меньше десяти лет, чтобы выявить обман, но даже тогда у них не будет полного доказательства, — самоуверенно и с пафосом продолжал Перселл. — Я подкину им мысль о том, что, возможно, каждый документ, созданный на Алипане, и половина документов с Земли имеют поддельные подписи. Подчиненные расписывались за своих начальников, желая скрыть допущенные ошибки и избавить себя от нахлобучек. Возникнет такой хаос, что и десять тысяч проверяющих с ним не справятся.
— Ты просто выжил из ума, — констатировал Хенкок.
— Кстати, можешь составить мне компанию, — предложил Перселл.
Он взял декларацию и, держа лист на приличном расстоянии от Хенкока, сказал:
— Тут есть новости и по твою душу.
— Какие еще там новости?
— Заказанный джин не прибыл.
Хенкок стал шумно глотать воздух, потом сказал:
— Это твоя вина.
— Чепуха! Я не отвечаю за отправку грузов с Земли.
— Но…
— Послушай, не ты ли мне все уши прожужжал, пытаясь убедить, что ни один местный отдел ни при каких обстоятельствах не отвечает за решения, принятые на Земле? Я прав?
— Прав, — согласился Хенкок с таким видом, будто это стоило ему потери коренного зуба.
— Вот и отлично. Тебе не о чем беспокоиться. Ты заказывал джин и можешь подтвердить это документально. Ты дал заказу высокую степень приоритетности, что также можешь подтвердить. У тебя и фронт и тыл надежно защищены. Все, что от тебя требуется, — это пойти к Летрену и сказать: «Мне очень жаль, но джин не прибыл». А когда он начнет рвать и метать, ты закатишь глаза к небу и произнесешь только одно слово: «Земля!» Проще не бывает. С этим справился бы даже говорящий пудель.
— Я жду не дождусь, чтобы увидеть, как ты станешь избавляться от планеты Немо, — язвительно бросил ему Хенкок.
— Заметь, никто и слова не сказал насчет Немо. Ни у кого это не вызвало ни малейшего любопытства. И потому я, Джеймс Уолтер Армитидж Перселл, тоже не собираюсь забивать себе голову планетой Немо.
— Подожди, придется, — пообещал Хенкок.
Ждать Перселлу пришлось около трех месяцев. Как-то утром из стенного динамика интеркома раздался металлический голос секретарши:
— Мистера Перселла из отдела заявок и приоритетов просят подойти к одиннадцати часам в кабинет мистера Фогеля.
Хенкок взглянул на настольные часы, усмехнулся и сказал:
— У тебя осталось ровно тридцать семь минут.
— На что?
— На подготовку к смерти.
— Неужели?
— Под началом Фогеля работают девяносто два человека. Он управляет четырьмя отделами, включая группу координации поставок с Земли.
— И что тут страшного?
— У него есть странное хобби — держать под своим контролем все, что так или иначе связано с Землей. Если Фогель затребовал кого-то к себе, считай, что вызванному конец. Случаи документального доказательства собственной невиновности очень редки.
— А он, должно быть, приятный парень, — заключил невозмутимый Перселл.
— Фогель, если желаешь знать, начинал рекламщиком. Был обычным «бутербродом» и целыми днями топал по улицам, таская на себе щиты. Но он — прирожденный бюрократ. Нырнув в эту систему, он очень быстро стал продвигаться наверх. Он всегда шел по головам своих подчиненных. И до сих пор идет. Не люблю я его, — сердито добавил Хенкок.