— И какой организм ты предлагаешь использовать?
— По-моему, тут и думать нечего. Самая гибкая из всех известных форм разума — человеческий мозг.
— Но человек не выдержит межгалактического полета! Любой пилот умрет задолго до того, как доберется до Проксимы. Сердце не выдержит.
— А зачем нам сердце? Нам нужен мозг.
— Как это?
— Вся штука в том, чтобы найти человека с высоким уровнем интеллекта, который согласится стать донором. Пересаживают же глаза, руки, ноги…
— Но мозг!..
— В принципе это осуществимо. Подобные операции уже проводились в тех случаях, когда иначе спасти пациента было нельзя. Правда, чтобы вместо тела при этом был корабль — мощный межгалактический звездолет… действительно, такого еще не бывало.
Повисла долгая пауза.
— Оригинально, ничего не скажешь, — протянул Гросс. Его тяжелые, квадратные черты скривились в гримасе. — Но допустим, в твоей идее есть доля смысла… Чей мозг ты предлагаешь использовать?
Странная то была война… С кем они воюют, зачем — никто толком не знал. Юкканийцы вышли на контакт с одной из окраинных планет вокруг Проксимы Центавра. Однако отправившиеся туда исследователи увидели лишь армаду тонких, как иглы, кораблей, которые при их приближении снялись с места и растаяли вдали. Первая настоящая встреча произошла в тот день, когда разведывательный корабль с Терры наткнулся на три такие «иглы». Никто из экипажа не спасся. С тех пор и тянулась эта война — война без правил, до победного конца.
Оба противника в спешном порядке окружили свои системы защитными поясами. Защита юкканийцев оказалась прочнее: весь арсенал Терры был бессилен против живых существ, выстроившихся в кольцо вокруг Проксимы. Реле Джонсона, входившие в стандартное оборудование терранских кораблей, с задачей не справились. Требовалось нечто более эффективное. Нечто новое.
Принципиально новое, думал Крамер, стоя на вершине холма. Теплый ветерок овевал лицо, шелестел в высокой траве. Внизу, в долине, кипела работа: механики снимали последние отражающие элементы с готового корпуса корабля.
Недоставало лишь одной, ключевой детали — мозга умного, изворотливого человека. Вот только согласится ли этот человек с ним расстаться?
Услышав шаги, Крамер обернулся. По дороге поднимались двое: в грузном, степенно вышагивающем мужчине он узнал Гросса, а в его спутнице… С удивлением и досадой Крамер смотрел, как к нему приближается Долорес, его жена. Давно они не виделись…
— Смотри, кого я тут встретил. Мы в город — составишь нам компанию?
— Привет, Фил, — улыбнулась Долорес. — Что смотришь? Разве ты мне не рад?
Крамер кивнул.
— Как дела? Хорошо выглядишь.
Она была по-прежнему красива. И форма ей шла — серо-голубая форма службы внутренней безопасности, вотчины Гросса.
— Спасибо. Полковник как раз рассказывал мне про твой новый проект. Операция «Голова» — так его, кажется, окрестили? И за чьей же головой ты нынче охотишься?
— Хороший вопрос, — Крамер закурил. — По проекту систему Джонсона на этом корабле заменит человеческий мозг. Мы сконструировали специальный резервуар, установили электронные реле, способные улавливать и передавать мозговые импульсы, трубки для подачи питательной смеси. Но…
— …самого мозга у нас до сих пор нет, — договорил за него Гросс. — Вот решим эту проблему, и можно приступать к испытаниям.
По пути к машине Долорес спросила:
— А он не погибнет? Вот так и будет жить, частью корабля?
— Да. Но сознавать себя перестанет. Живое вообще редко обладает сознанием. Звери, деревья, насекомые реагируют быстро, но бессознательно. В процессе пересадки все личностное исчезнет. Для наших целей нужны рефлексы и ничего более.
Долорес поежилась.
— Какие ужасы ты рассказываешь!
— Наш долг — испробовать все средства, — рассеянно возразил Крамер. — Идет война, и если одна-единственная жертва поможет ее остановить, дело стоит свеч. У этого звездолета есть шанс прорваться. Еще пара-тройка таких кораблей, и войне конец.
Они сели в машину и начали спускаться вниз. Гросс спросил:
— Есть у тебя кто-нибудь на примете?
Крамер покачал головой.
— Это не по моей части.
— А по чьей?
— Я инженер и не разбираюсь в таких вещах.
— Но ведь это ты все затеял!
— Свою задачу я выполнил.
Полковник смотрел на него странным взглядом. Крамер отвел глаза.
— И кто займется поиском? Мое ведомство может собрать досье, проверить кандидатов на пригодность и все такое, но…
— Послушай, Фил, — вмешалась молчавшая до этого Долорес. — Мне вдруг подумалось… Помнишь профессора, который преподавал у нас в колледже? Майкла Томаса?
Крамер кивнул.
— Интересно, жив он еще? — Долорес наморщила лоб. — Хотя в таком случае ему уже лет сто, не меньше.
— К чему вы клоните? — спросил Гросс.
— Просто подумала: а что, если старик, которому недолго осталось, но сохранивший ясность рассудка…
— Профессор Томас. — Крамер потер подбородок. — Умен был старик, тут ты права… Но ему уже тогда было за семьдесят. Вряд ли он еще жив.
— Это легко проверить, — заметил Гросс. — Пошлю рутинный запрос.
— Ну как, Фил? — спросила Долорес. — Нравится тебе моя идея? Если на свете и есть человек, способный перехитрить этих тварей…
— Нет. Не нравится! — отрезал Крамер. В памяти всплыл образ — старик с ясными, добрыми глазами сидит за кафедрой. Вот он обводит взглядом аудиторию, подается вперед, поднимает худую руку… — Не втягивай его в это дело.
— А в чем загвоздка-то? — В глазах полковника блеснуло любопытство.
— Во мне, — усмехнулась Долорес. — Это ведь я предложила.
— Не в этом дело, — покачал головой Крамер. — Просто я как-то не думал, что человек, которого я знаю, который многому меня научил… Я прекрасно его помню. Старик был незаурядной личностью.
— Вот и прекрасно, — сказал Гросс. — Такой-то нам и нужен.
— Нет. Мы ведь просим его отдать свою жизнь! И думать забудь.
— Мы на войне, — возразил Гросс, — и, повторяя твои же слова, должны отбросить все личное. Наверняка он вызовется сам; от этого и будем плясать.
— Может, он уже умер, — тихо добавила Долорес.
— А вот это мы скоро выясним, — пообещал Гросс и решительно прибавил газ.
Остаток пути прошел в молчании.
Прежде чем позвонить, они долго разглядывали увитый плющом домик в глубине сада, под сенью исполинского дуба. В сонном городке было тихо, и только изредка с далекого шоссе доносился звук проезжающей мимо машины.