Нина Феликсовна махнула рукой и ушла.
Вадим посмотрел на меня.
— Мама очень расстроена. Фонд — дело всей ее жизни. Она постоянно ищет благотворителей, но большинству из тех, кто может внести хорошие деньги, хочется пиара, шума в прессе. Никто не любит тихо выписать солидную сумму и анонимно отдать ее нуждающимся. Нет, устраивают светское мероприятие, ну, допустим, вечер «Помогаем больным детям‑сиротам». Знаешь, как все организуется? Сейчас объясню.
Зуев начал ходить по комнате.
— Устраивается аукцион в дорогом ресторане, куда приглашаются пресса и богатые люди вперемежку с так называемыми звездами. Последние рисуют картины, расписывают глиняные фигурки, а их поделки выставляются на торги. Олигархи приобретают работы певцов‑артистов‑скоморохов, и в конце аукциона ведущий радостно вопит: «Мы собрали для бедных деток два миллиона рублей». Все аплодируют, журналисты в восторге — они сделали кучу фото. Потом фуршет и концерт, в котором участвуют все те же селебрити. На следующий день газеты, радио и телевидение сообщают о собранной сумме в своих публикациях‑программах, называют фамилии благотворителей. Через две‑три недели появляются глянцевые журналы с той же информацией, а пресс‑секретари всех участников действа по каждому поводу и без оного повторяют: «Мы занимаемся благотворительностью. Вот недавно пожертвовали два миллиона для больных деток». Но на самом‑то деле несчастным сиротам достались копейки, потому что из собранных денег заплатили за аренду ресторана, за фуршет, организацию аукциона, плюс гонорар ведущего и зарплата сотрудников милосердной организации, коим нет числа. Вот так‑то! А мама ничего подобного не затевает, она просто добывает средства, где может. И у нас мало кто получает зарплату. Собственно говоря, одна Лариса.
— Еще она, — ткнул в меня пальцем Михаил.
— Лампа работает в нашем бюро по оформлению интерьеров на ставке секретаря, — возразил ему Зуев. — А твоя мать управляющая домом Доброй Надежды, ей платят из средств проекта «Жизнь заново».
Я удивилась. Вроде Лариса жена очень богатого бизнесмена, по какой причине она берет деньги у Нины Феликсовны? Навряд ли Зуева может платить большую сумму. До сих пор я считала, что супруга олигарха работает из милосердных побуждений.
— Хотя не знаю, останется ли она у нас, — неожиданно закончил Вадим.
— Что ты имеешь в виду? — встрепенулся Миша.
Вадим отошел к двери.
— Только пока ничего не говори матери. Моя мать еще не приняла окончательного решения, но обескуражена тем, что Лариса Евгеньевна заявила полицейским о пропаже перстня, не поставив ее в известность о своих намерениях.
— А как она должна была поступить? — вскипел Миша. — Исчезла дорогая вещь, антикварная, сразу стало понятно: спер ее кто‑то из своих!
Вадим, промолчав, отвернулся.
— Вот она, ваша благодарность! — продолжал возмущаться парень. — Да если б не мамины оперативность и настойчивость, не видать бы Нине Феликсовне своего кольца — скупка могла его продать. Да ей надо сто раз спасибо сказать, а не дуть губу! Ну все, я ухожу!
Михаил выскочил из комнаты, не забыв хорошенько хлопнуть дверью.
— Моя мать сторонник мирного урегулирования конфликтов, — устало произнес, глядя на меня, Вадим и опять стал чесать кисти рук, покрывшиеся красными пятнами. — Поэтому всегда твердит: «Сами разберемся, нельзя, чтобы вокруг фонда роились нехорошие слухи. То, что случилось в общежитии, должно оставаться за крепко запертыми дверьми». А тут она на следующий день после кражи перстня приезжает в дом Доброй Надежды, чтобы собрать всех участников проекта в гостиной, поговорить с ними… Понимаете, мама, несмотря на возраст, сохранила детскую наивность, она хотела сказать подопечным, что того, кто польстился на ее собственность, не накажет, нужно лишь отдать кольцо. Причем совсем необязательно прилюдно признаваться в краже, можно положить перстень назад на рукомойник. Мама решила спокойно, без шума разрулить ситуацию. И что увидела у подъезда? Полицейскую машину, соседей с горящими глазами. А в квартире опера уже допрашивали жильцов. Лариса не посоветовалась с мамой, не сказала ей о своих намерениях. Кстати, на вопрос, по какой причине она так поступила, Малкина отреагировала так же, как ее сын сейчас, зашумела: «Колечко раритетное, бешеных денег стоит! Надо было действовать оперативно, иначе его продадут, и оно с концами пропадет!» Лампа, ты где‑то испачкала пальцы, они в черных пятнах.
Я посмотрела на руку.
— Ой, правда. Пойду вымою.
* * *
Первым, на что натолкнулся мой взгляд, когда я подошла к раковине, оказалось большое кольцо, так и кричавшее о своей непомерной цене. В оправе из платины красовался крупный, причудливо ограненный бриллиант, вокруг него сверкала россыпь мелких камушков. Нина Феликсовна опять забыла свое украшение в санузле. Я бы на месте Зуевой не носила каждый день доставшееся по наследству кольцо, а, памятуя о своей привычке бросать раритет где попало, спрятала его в сейф.
Тщательно вымыв руки, я поискала полотенце или сушку, не нашла ни того ни другого и потрясла кистями. Потом взяла колечко, а оно неожиданно выскользнуло из влажных пальцев и упало на никелированную мусорницу, закрытую крышкой.
Я нагнулась, подняла талисман Зуевой и ойкнула — перстень больно уколол палец. Мне пришлось снова вернуть его на полочку и сунуть руку под холодную воду. Из крохотной, едва заметной ранки неожиданно долго сочилась кровь, но в конце концов я ее остановила, закрутила кран и с запозданием удивилась: чем же я так глубоко порезала палец? Неужели перстнем? Вот уж странность! Надо пристально изучить его…
Не понадобилось много времени, чтобы разглядеть: от самого крупного бриллианта отлетел кусочек, образовались острые, как бритвы, края.
Я присела около мусорного ведра, осторожно поводила ладонью по крышке и нащупала крохотный осколок. Я наконец поняла, в чем дело, и пошла искать Вадима. А когда обнаружила его на кухне общежития, тихо сказала:
— Нам с твоей мамой необходимо поговорить без посторонних. Сейчас я попрощаюсь и сделаю вид, что уезжаю домой. Вы поступите точно так же. Встретимся в кафе «Лаванда». Сразу предупреждаю — новость не из приятных.
Надо отдать должное Вадиму, он не стал задавать вопросов, а молча кивнул.
* * *
Нина Феликсовна, узнав, что произошло с ее талисманом, заметно растерялась.
— Настоящий бриллиант не мог разбиться, упав с небольшой высоты. Даже если камень и попал на железную крышку, он должен был остаться целым.
— Я тоже так думаю, — кивнула я. — Но я не считаю себя экспертом по ювелирке. Когда полиция вернула перстень, вам ничего не показалось странным?
— Да вроде нет, — пробормотала Зуева. — Вот здесь у одного мелкого камушка есть небольшой дефект. Это точно моя вещь! И на пальце так же сидит.