Мила выпрямилась. Ее лицо побледнело, покрылось морщинами. Она выглядела растерянной и даже напуганной.
— Ты хочешь сказать, что это сделал Артур? — Мила сжала виски Виктора ладонями и вперила пронзительный взгляд в его осунувшееся лицо. — Ты не врешь, — сказала она. — Меня не было в Каменске много лет, — медленно произнесла Мила, начиная расхаживать вокруг пыточных приспособлений. — Сережа сказал, что нужно на время уехать. Мы однажды чуть не попались. Я переписывалась с ним какое-то время, а потом узнала, что он пропал без вести. Но мне бы и в голову не пришло!.. — Она остановилась у широкой доски, над которой стояли две вертикальные перекладины с деревянным валом посередине.
Несколько минут Мила провела в полной неподвижности. Было слышно, как с тела Павла на полиэтилен капает кровь.
— Сюда много веков назад клали еретиков, — наконец сказала Мила.
Она крутанула ручку, которая крепилась к валу, и он со скрипом завертелся.
— Преступника привязывали к доске, делали разрез в животе, вытаскивали часть кишечника и прибивали к валу. Если работать аккуратно, кишечник не порвется, намотается полностью.
Она говорила спокойным, неторопливым голосом, как гид в музее искусств, но Кате и Виктору было видно, что сумасшедшая баба все еще не может прийти в себя. Новость об истинной причине смерти Малышева просто ошарашила ее.
— В течение нескольких минут из человека можно было вытащить более семи метров кишок. У него на глазах. Кто-нибудь хочет испробовать это на себе? — Она оставила в покое ручку вала и перешла к огромному быку. — Это изобрели древние греки. Фаларис, сицилийский правитель, очень любил сажать людей в этого быка. Видите? На спине статуи сделан люк. Под брюхом разводили костер, и бык очень быстро раскалялся от жара. Крики приговоренного доносились из отверстий, проделанных в ноздрях статуи. Витя, я гляжу, тебе скучно? Хочешь посидеть внутри? Правда, я еще не успела убраться. Там несколько дней назад изжарился один полицейский. Тот самый, который помог нам с Артуром покинуть Заозерье. — Она вытерла рукавом слезы, всхлипнула, ровным шагом подошла к стене и сняла с крючка подводное ружье. — Наверное, я закончу все прямо сейчас, — прошептала Мила, приподнимая оружие.
Зазубренный наконечник стрелы слабо блеснул.
Олег погрузился в странное состояние. Он испытывал вялую расслабленность, даже приятную, и страх. Затаенный, прогорклый, как старый жир, на котором бессчетное количество раз готовили пищу. Он по капле сочился из пор его кожи, выдавливал наружу жизнь и рассудок.
В комнату, тяжело ступая, вошел Артур. Его высохшее лицо было встревоженным. Он присел на корточки и закрыл вентиль, подающий газ, выбил ногой баллон из-под котла, подошел к стене и начал крутить ручку лебедки, вытаскивая Олега из кипящего чана.
— Я спасу вас. А вы поможете мне, — прохрипел Артур, испуганно оглядываясь.
С распухших, неестественно белых ног Олега стекали капли и падали в бульон, сваренный из человека.
— Вы покажете мне солнце?
— Да.
Олегу захотелось рыдать от счастья. Он спасен! Вот только сможет ли идти этими ногами?
— Потерпите немного.
Только теперь Олег открыл глаза.
Над ним склонился Артур и пробубнил:
— Вам скоро станет легче.
Олег завыл. Значит, это всего лишь сон.
Его обволакивал пар, поднимающийся от котла. Парень опустил голову. Ничего не разобрать. Сколько он уже варится? Десять минут? Час?
Олег скосил глаза на старика. Тот стоял боком к нему и старательно нарезал лук. Рядом лежала чисто вымытая морковь с забавными зелеными хвостиками, очищенный картофель, пачка соли, вскрытая банка томатной пасты и пучок зелени.
Закончив с луком, Артур вытер руки о спину, взял мятый листок, близоруко сощурился и пробормотал:
— Картофель и укроп в последнюю очередь. — Он взял из миски большущий половник и снял пену с кипящей воды.
— Спаси меня.
Олег не узнал свой голос, будто кто-то шилом скрипел по стеклу.
Старик лишь молча взглянул на него и принялся нарезать морковь аккуратными тоненькими кружочками.
— Я не чувствую ног, — прошептал Олег.
У него началось сильное головокружение.
— Вы чуть не опрокинули котел, пока были в беспамятстве. Мне пришлось сделать вам укол, — соизволил ответить Артур, подошел к котлу, вытряс в кипяток с разделочной доски лук с морковью и озабоченно покачал головой. — Наверное, следовало бы овощей побольше положить. Но ей виднее.
— Позвоните в полицию или мне домой. Прошу вас. — Каждое слово стоило Олегу неимоверных усилий, язык разбух, как труп утопленника, и уже не помещался в высушенной и шершавой глотке. — Я хочу домой и пить.
— Я дам вам воды, — сказал Артур. — Этого делать нельзя, но хуже уже не будет. А она об этом не узнает. — Он куда-то ушел и вернулся с жестяным чайником. — Только не подавитесь. Вас может вырвать, — предупредил маньяк, но Олег уже жадно приник к прохладному носику чайника.
Вода пахла гарью, но все равно была замечательной. Она текла по губам молодого человека. Он глотал живительную влагу, не в силах остановиться. Наконец Артур забрал у него чайник.
После этого Олег вновь на какое-то время забылся. Когда он пришел в себя, Артур зачерпывал ложкой томатную пасту из банки и шлепал ее в котел. Бордовые сгустки мгновенно растворялись в воде, окрашивая ее в розовый цвет.
Горячий пар клубился, щипал глаза. Олег разинул рот, чихнул и не заметил, как у него лопнула кожа на губах. Если бы он взглянул на себя в зеркало, то увидел бы, что по телу пошли небольшие пузыри. Бедняга не знал, что верхняя половина его тела тоже варилась, только в раскаленном пару, который поднимался от котла. Олег глядел перед собой ничего не видящими глазами, время от времени судорожно хватал ртом горячий воздух.
— Кстати, кто такие барсики? — полюбопытствовал Артур. — Она сказала, что отправит вас им. Вот в этих баночках. Чудно, правда?
Прошло еще несколько минут.
— В каждой баночке должно быть всего понемногу, — пробормотал Малышев. — Картошечка, зелень, и, конечно же, мясо. — Он взглянул на часы. — Пора снять пробу.
Маньяк поднял на лебедке тело Олега. Парень глупо хлопал глазами. Его голова болталась, позвоночник ее уже не держал.
— Вам лучше не смотреть на то, что сейчас будет, — извиняющимся тоном проговорил Артур.
Олег его не слышал, да и вряд ли понял бы.
Артур внимательно осмотрел ноги парня. Ногти уже давно сошли, кожа во многих местах съежилась и бугрилась, как плохо приклеенные обои, когда между ними и стеной оказывается воздух. Старик взял в руки вилку, осторожно проткнул икру, затем надавил черенком на плоть рядом с отверстиями. Вместо крови из четырех дырок выступила бесцветная жидкость. Артур надорвал мясо. Оно с легкостью отошло от кости.