Мы и рванули. Куда рванули, один Бог знает, главное, подальше от этих тугодумов. Бежала я так, что ветер в ушах свистел, но оказалось, это был не ветер, а свистящий голос защитника, призывающий нас остановиться. Я притормозила и вопросительно уставилась на него, пытаясь отдышаться.
— Ты что, устал? — слегка задыхаясь, спросила я снеговика. Давненько я так не бегала.
— Нет!!! — разъяренно заорал Вицемир.
— Чего тогда… — я огляделась и, не увидев Люси, воскликнула: — А где Люсинда?
— Вот именно, где? — разозлился он. — Я ору ей, ору, что эта кобыла поскакала в другую сторону, а она… Как же вы мне обе надоели!
— Господи! Этого только не хватало! Мало проблем, что ли, у меня? И где теперь прикажете ее искать?
Потом я все же решила сделать виноватым защитника и, повернувшись к нему, в ярости заорала:
— И почему это ты раньше на них не дунул?! Нравилось смотреть, как над нами издеваются?!
— Просто я ждал подходящего случая.
— Это еще какого такого подходящего случая?
— Когда лес станет гуще.
— А если бы мы вообще не дошли до такого места?
— Тогда пришлось бы рисковать.
Крыть было нечем, поэтому я переключилась на поиски Любаши и во все горло заорала:
— Люська! Ау-у-у!
Вицемир покачал головой, посмотрев на меня как на непроходимую дуру.
— Кричи громче, гоблины тебя могут не услышать, — сказал он.
— А что делать-то? — я растерялась и посмотрела на него, в надежде, что тот знает, как найти подругу.
— Без понятия, — расстроил он меня ответом.
— Может, она нас по своему зеркалу отыщет? — с надеждой спросила я и посмотрела по сторонам. Где ее сейчас носит?
— Может, хотя лес везде одинаковый, и все же я на всякий случай уберу с тебя защиту от подглядывания.
— А она у меня есть? — удивилась я.
— Конечно! Я же тебе ее сразу поставил!
— Тогда снимай! Надеюсь, что Люся уже достала свое зеркальце и вопрошает, кто на свете всех милее, всех румяней и белее.
— Ага, а оно ей отвечает, уйди, дура, за тобой ничего не видно, — хмыкнул Вицемир.
— Хватит ерничать, лучше скажи, какие будут предложения.
— Оставить ее на съедение волкам.
— Я серьезно.
— Ну откуда я могу знать, куда удрала твоя чокнутая подружка! Знаю только одно, сидеть на месте и ждать, пока мы ее найдем, она не будет. Поищет пока на свою филейную часть другие приключения, чтоб скучно не было, — развел руками защитник, а я совсем сникла.
Та-ак… чувствую, до гномов мы сегодня не доберемся.
Неожиданно в кустах что-то зашуршало, и у меня возникло желание слиться с землей или хотя бы скосить под пенек, но я не успела. Испуганно втянув голову в плечи, я закусила губу и замерла. В кустах сначала сверкнули зеленые глаза, а потом показался их обладатель — большой матерый волк. Я струхнула и собралась осыпаться пеплом, как волк заговорил вполне человеческим языком, прямо как в сказке.
— Твоя подру-у-уга в километре от вас, — провыл он, пристально глядя мне в глаза. — Поверни на право-у-у и иди никуда-у-у не свор-р-рачивая, — последнее слово волчара прорычал.
— Говорящий волк, — обалдела я, открыв в изумлении рот.
— Поспеши! — поторопил он меня и скрылся в кустах.
— Ты его поняла? — спросил меня защитник, глядя на то место, где только что стоял волк.
— Конечно! А ты что, не понял?
— Нет, для меня он просто рычал.
— Странно… — я задумалась. Какие, оказывается, во мне скрываются интересные качества. Однако!
— Не странно. Теперь я догадываюсь, как работает твое волчье кольцо, — сказал снеговик, переводя взгляд на меня. — Так что тебе сообщил волк?
— Что Люська в километре от нас, если идти направо и никуда не сворачивать.
— Ну тогда пошли быстрее, пока она не сменила свое местонахождение.
Я повернула направо и поперла прямо через какие-то колючие кусты. В дороге защитник начал вслух размышлять:
— Интересно, как ты сможешь уничтожить Дамортона? То, что он тебя боится, это факт. Не стал бы Великий и Могучий назначать такую цену за тебя.
— А почему тогда он не боится, что, как только меня к нему доставят, я обрушу на него громы и молнии? Короче, устрою в его дворце Армагеддон?
— Значит, в роли пленницы ты для него безопасна. Думаю, его страшит другое, если ты сама заявишься к нему, — задумчиво протянул Вицемир, облетая дерево.
— Значит, заявлюсь сама, — воинственно сказала я, — и устрою ему пышные похороны. Марша не обещаю, но вполне симпатичный гробик гарантирую. Хотя после того, что я с ним сотворю, даже спичечный коробок покажется роскошью. Придется все ссыпать в фантик из-под конфетки. Ириска, думаю, подойдет. У тебя есть ириска? Конфетку съем, фантик Дамортону оставлю.
— Нет, — растерянно покачал головой Вицемир. — И при чем тут какая-то ириска, фантик и гробик? — он посмотрел на меня как на полоумную.
— Тебе не понять моих далеко идущих замыслов, — махнула я рукой. — Не загружайся, это я так время коротаю, пока мы ищем эту Нафаню. — Не объяснять же ему, что чертовски нервничаю.
— Кого-о?
— Люську, — вздохнула я. — Люську.
— Я, наверное, никогда не смогу тебя понять, — вздохнул защитник. — У тебя как-то мышление развито… хм… мягко говоря, странно…
— Нет, смотрите на него! Мышлением он моим недоволен! — воскликнула я, но поскандалить мне не удалось, хотя очень хотелось, так сказать, для разрядки. Просто мне помешала Любаша, которая находилась в компании сомнительных личностей из какого-нибудь племени «Тумба-юмба». Росточком они не вышли, оказавшись вровень с защитником, их тело покрывала рыжая короткая шерсть. Особенно впечатляли их уши; они свободно лежали на плечах и имели сливово-синий цвет. Ну точно у покойников позаимствовали, причем отдирали их, видимо, с трудом, вытянув до слоновьих размеров! Существа окружили мою подругу и что-то ей объясняли, а она, разомлев, словно таракан на грязной кухне, только головкой кивала.
— Воргули, — ответил на мой немой вопрос снеговик.
— А что они ей там втирают, да так складно, того гляди вилку придется приобретать, чтоб лапшу с ее ушей потом скручивать, — нахмурившись, поинтересовалась я. Не знаю, но чем-то мне эти существа не приглянулись.
— Ничего, — ответил защитник.
— Ну как же ничего! — возмутилась я. — Я же не слепая! Вон как раскланиваются перед ней, словно она королева! А лепечут-то, лепечут! — я снова посмотрела на подругу, которая вольготно расположилась на траве и жмурила глазки от распирающего ее удовольствия.