— Ерунда.

Волчок отвернулся. На глазах у него выступили слезы, но тут же замерзли, обелив ледяным инеем ресницы и веки. Он вытер глаза рукавицей.

— Тебе надо отлежаться. Я разожгу примус, и мы согреемся.

Торт попытался привстать.

— Ты со мной пропадешь, — хрипло сказал он. — Оставь меня здесь.

Егор качнул головой:

— Нет. Ты выкарабкаешься.

— Дай мне пистолет. Я все сделаю сам.

— Я не дам тебе пистолет, Торт. Лежи и отдыхай. А я… Я разожгу этот чертов примус!

И Егор продолжил свои бесплодные усилия. Занимаясь примусом, он стал думать о том, что ждет их впереди. Конкретного плана действий у Егора не было. Однако он был уверен, что там, на станции «Север-3», он поймет, что делать дальше. Нужно только добраться до станции. Доехать. Дойти. Доползти.

Отчаянный крик Торта прервал его размышления. Собаки залились лаем. Егор вздрогнул, повернул голову и на мгновение оцепенел от ужаса. Огромный белый медведь, сунув голову в палатку, схватил Торта зубами за голову и тянул его наружу.

Егор попытался схватить медведя руками за белую морду, но не успел. Зверь рывком выволок Торта из палатки и потащил его к торосам, отмахиваясь широкой, как лопата, лапой от собак, с бешеным лаем вертящихся у него перед носом.

Егор бросился к рюкзаку, из которого торчал приклад ружья. Он явственно услышал, как в зубах хищника хрустнули кости Торта. Белобрысый гигант снова закричал.

Волчок выхватил ружье, выпрыгнул из палатки, вскинул приклад к плечу и нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, и плечо медведя окрасилось красным. Настигнутый пулей, зверь на мгновение выпустил Торта, но затем схватил за ногу и снова потащил прочь.

Егор выстрелил второй раз. На этот раз пуля угодила белому медведю в бок. Зверь взревел, выронил Торта и поднялся на дыбы. Потом снова упал на передние лапы и, оставляя за собой кровавый след, падая и вновь поднимаясь, устремился к торосам.

Егор закинул ружье за спину и побежал к распростертому на снегу Торту. Белобрысый гигант был еще жив. Голова его была прокушена и смята. Но он еще мог говорить.

— Волчок… — прохрипел он, глядя на Егора наполненными кровью глазницами. — Мне… конец.

Волчок сжал холодную руку друга и отчаянно проговорил:

— Не умирай! Держись, слышишь! Я сейчас!

Егор вскочил на ноги и побежал к палатке за ампулой стабилизатора. Подбежав к палатке, он вспомнил, что ампулы утонули, повернулся и бросился обратно. Когда он снова присел возле Торта, тот уже не дышал.

…Похоронить Торта по-человечески Егор не смог. Сил хватило лишь на то, чтобы выкопать неглубокую яму, стащить туда тело гиганта и нагрести сверху холмик снега. Над могилой друга Волчок водрузил крест, сделанный из связанных веревкой лыж.

— Покойся с миром, Торт, — проговорил он, с тоскою глядя на холмик снега. — Я не смог о тебе позаботиться. Теперь о тебе позаботится Бог.

Егор отвернулся и, стерев с ресниц обледенелые слезы, пошел к термопалатке. По странной иронии судьбы, на этот раз он без особого труда разжег примус. Голова у Егора кружилась. Нужно было поесть. Он достал из свертка мерзлый кусок вяленого мяса и разогрел его на примусе.

Пережевывать мясо было трудно. Егор отрезал от него маленькие кусочки, крошил их ножом и только потом совал в рот. Нужно было есть. Еда — это сила. Еда — это жизнь.

Волчок старался не думать о погибшем друге. Сейчас этого нельзя было делать. Нужно быть сильным. И хладнокровным. Иначе не победить.

Кое-как подкрепившись мясом, Волчок принялся собирать вещи в рюкзак. Управившись с вещами, он взялся за распутывание упряжки. Несколько длинных веревок-доглайнов скользили в непослушных пальцах, однако дело постепенно продвигалось. Распутав упряжку, Егор взнуздал и запряг поскуливающих собак. На все ушло не меньше двадцати минут. Еще двадцать минут ушло на то, чтобы свернуть термопалатку и водрузить ее на сани.

Отъезжая от места стоянки, Волчок видел, как стая падальщиков-бургомистров окружила снежную насыпь и принялась долбить ее клювами и рыть широкими лапами, пытаясь добраться до мертвого тела Торта.

Волчок отвернулся.

— Прости, друг, — горестно прошептал он. — Я уже ничем не смогу тебе помочь.

4

Егор Волков посмотрел из-под рукавицы в белое пространство, простиравшееся до самого горизонта. Завывающий ветер в восемьдесят узлов яростно швырял снег и толкал Егора в спину. Но жаловаться было бы глупо, ведь, слава Богу, ветер был попутный.

Позволив собакам хорошенько отдохнуть и накормив их остатками мороженой рыбы, Волчок сверился со спутниковым навигатором и снова сел на сани. Вскоре сани резво заскользили по снежной пустыне.

Егор правил санями умело и уверенно, хотя давалось ему это нелегко. Чувствовал он себя скверно. Ему казалось, что он живет не на телесных силах, а на каком-то невероятном духовном усилии. Будто Господь прочертил в морозном воздухе незримый вектор, направленный к станции «Север-3», и пустил Егора по этому вектору, как по проторенной колее. А условие поставил одно — не сдаваться, пока цель не будет достигнута.

И Волчок не сдавался.

Он чувствовал острую боль в застуженных суставах. Его глаза, обожженные снегом, слезились. Но он продолжал править санями, как заправский эскимос. И думал лишь об одном — только бы собаки не подвели. Только бы не полегли, не издохли. Если собаки полягут, ему уже никогда не выбраться из этого ледяного ада.

— Давайте, милые… — хрипло приговаривал Волчок. — Давайте… Немного осталось… Скоро отдохнем.

В какой-то миг у Егора вдруг закружилась голова. На мгновение он выпустил вожжи из рук и тут же боковым зрением увидел выскочившего из-за вздыбленной глыбы льда белого медведя.

На боку у медведя алело кровавое пятно. Сторона была подветренная, и собаки не сразу почувствовали запах зверя. Однако в эту самую секунду ветер вдруг переменился, и собаки, отчаянно затявкав и заскулив, резко рванули вперед. Егор не успел ухватить вожжи, а, кроме того, выронил от рывка шест. Сани понеслись вперед, потеряв управление, и с грохотом выскочили на ледяной глетчер.

Волчок попытался ухватить вожжи, но промахнулся и едва не вывалился из саней. Подняв голову, он вдруг увидел в глетчере широкую расселину, маячившую прямо перед нартами. Собаки неслись на нее.

— Стойте, черти! — крикнул Егор собакам. — Стойте же, ну!

Но собаки, на глазах у которых всего час тому назад медведь растерзал человека, обезумели от страха. Что-то вышибло Егора из саней, он перекувыркнулся через голову, ударился обо что-то плечом, а потом почувствовал, что стремительно падает вниз. Потом новый удар и — темнота.

…Очнулся Егор оттого, что теплый собачий язык лизал его лицо. Болел затылок. Вероятно, он упал и ударился об лед. Моргать не больно. Тошноты нет. Судя по ощущениям, ушиб небольшой. А значит, и не стоит обращать на него внимания.